Первая партия (СИ)

— Разумеется, — медленно кивнул Иноичи. — Но, Шикаку, если бы каждому человеку была свойственна храбрость, мы бы жили в лучшем мире, это надо понимать. Люди в первую очередь приспособленцы, и только в десятую, если не в двадцатую — герои.

— Люди благородного сословия и интеллигенция дружно обиделись, — сардонически ухмыльнулся Нара. — Честь коллективная и индивидуальная — наш моральный компас. Да, — задумался он, — кланам-традиционалистам нужно адаптироваться к моральной повестке дня. Честь должна быть опорой, домом, путеводителем, но не клеткой. Иначе она превращается в гордыню. А гордыня становится смертью. Уж больно высокая цена за заблуждения старых пердунов, которым и так нечего терять, кроме своих бренных тел.

Шикаку смерил Иноичи многозначительным взглядом.

— Ладно-ладно, — поднял руки Яманака. — Не смотри на меня так. Я что-нибудь придумаю; к Хинате, по крайней мере, можно подойти через других детей и хотя бы прощупать. Но я бы не рассчитывал. Девочку слишком сильно надломили. Она может отказаться от борьбы.

— А может загореться таким праведным огнём, что мы все челюсти уроним, — покачал головой Шикаку. — В хорошем смысле, конечно. Вообще, если меня чему-то и научила вся эта история с Суной и Ото, так это тому, что детям надо доверять больше. На них можно рассчитывать, на них можно положиться. Они расцветают под ответственностью. У меня нет никаких сомнений, что поколение наших детей приведёт Коноху и страну Огня к золотой эпохе. Но им надо дать плодородную почву. Им надо дать возможность изменить мир к лучшему. Да, именно поэтому, пожалуйста, придумай что-нибудь касательно Хинаты. Никто никогда не давал этой девочке шанс — мы дадим, я лично дам.

— Я с тобой согласен. Но не слишком ли ты надеешься на детей? Дать им плодородную почву для грядущего «золотого века» это достойно. Но ты же не планируешь заниматься только компостом?

Хороший вопрос, — подумал Шикаку, побарабанив пальцами по столу. И честно сказал:

— Как получится.

Он не знал каким образом, какой ценой Третий, седовласый, смертельно уставший старик с больными коленями, нашёл в себе силы для последнего рывка, последней тонкой и опасной политической игры. Чего это стоило старому Сарутоби, Шикаку даже не пытался представить, чтобы не щемило сердце. И ведь господин Хирузен смог. Поднажал, прыгнул коброй и оскалился тигром. Саннины вернулись, отдел внутренней разведки занимался тяжёлой реабилитацией их общественных репутаций. Данзо и старейшины были в добровольно-насильственном порядке сопровождены на вечный покой. Корень действительно распустили и разделили — половину в АНБУ служить и умирать, привыкать к двойственной жизни лучших из лучших, где ты и убийца, и человек. Половину помладше — в полицию к Учиха Саске и команде 7 под надёжное доброе крыло. Сарутоби мастерски подавил все возмущения традиционалистов на свои последние решения, он был непреклонен и добр, и тяжесть прожитой жизни в его глазах вызвала понимание, если не сочувствие, даже у самых упрямых. И ведь всё было сделано так, чтобы образ Конохи не покачнулся в глазах жаждущих лёгкой наживы иностранцев. Третий провёл свои последние реформы быстро и эффективно, не вызвав общественного резонанса, не ослабив хватки.

Шикаку получил от него натянутые вожжи. Ответственность и страх совершения тяжёлых ошибок пришли к нему вместе со шляпой.

А Третий с превеликой радостью ушёл на пенсию. И гонял чаи со своими учениками.

Ну, он заслужил покой.

Шикаку считал, что лично он, как Нара, не заслужил переданной ему в руки проблематичности. С другой стороны, нельзя считать проблемы проблемами, лучше расценивать их как задачи, так меньше вероятности махнуть рукой и позволить эволюции творить свой жестокий суд.

— Хьюга цензурят свою библиотеку, — наконец сказал он. — Иноичи, тебе надо убедиться, что маленькая Хината прочла «Мемуары», и доложить о её мыслях. Мне, лично. У тебя, вроде как, почти прямой контакт с Кибой, верно? Саске сейчас занимается внутренней безопасностью Конохи и коллаборирует с нашей внутренней разведкой. Если Хината решится на реформацию, она сама будет знать, с чего стоит начать, — или с кого, умолчал последнее Шикаку. — Если Хьюга начнут меняться и изменения пойдут к лучшему, Курама задумаются. Им не понравится их отставание от прочих кланов.

Тогда и театр будет, и об остальных реформах можно будет задуматься, — заключил про себя Пятый. За положительные изменения в Конохе он был готов взять на себя грех; но лучше уж срезать старые больные ветки и дать место новому под солнцем, чем позволить гнили погубить дерево. С Хьюга дела пока обстояли не так плохо, стагнация ещё не поставила их на колени, но уже склонила. Курама нужно было срочно заняться своим выживанием, они нуждались в новой свежей крови для рождения здоровых талантливых детей. Удивительно, что проблемы селекции ударили по ним первыми, но ещё не замахнулись на Бьякуган. Шикаку не был силен в генетике, впрочем.