Песнь о крестовом походе против альбигойцев

Ярый сторонник графов Тулузских, для которого армия Монфора — не защитница Церкви, а орда захватчиков, обуреваемых гордыней, Аноним сознательно продолжает текст Гильема, буквально подхватив слова Педро-короля из 131 лессы, и излагает события вплоть до поражения французов при осаде Тулузы в 1218 году. Поведав о гибели предводителя крестоносцев Симона де Монфора, он рассказывает об отступлении крестового воинства от стен города, затем о боях в графстве Комменж, о сражении при Базьеже, выигранном южанами, и о вступлении в войну принца Людовика Французского. Разгромив Марманд, в июне 1219 года Людовик во главе войска направился к Тулузе. Последняя лесса (214-я) описывает приготовления жителей к обороне города. По своему патриотическому пафосу, образности и выразительным средствам, широкому использованию прямой речи, часть Анонима стоит ближе к эпосу, нежели к исторической хронике.

Точно не известно, когда поэт принял решение продолжить труд Гильема, но начал писать он никак не ранее 25 июля 1218 года, то есть уже после снятия крестоносцами осады с Тулузы и месяц спустя после гибели Монфора: во вступительных лессах своей части поэмы он трижды (соответственно, в лессах 142, 147, ст. 20—21 и 150, ст. 43—46) намекает на неминуемую смерть Монфора. Однако в лессе 142 одновременно со смертью Монфора он предсказывает и гибель его брата Ги, случившуюся значительно позже, — 31 января 1228 года:

И знайте, что Симон и Ги, за коих грош не дам,
В краю Тулузском смерть найдут: погибнут оба там!

(Лесса 142, ст. 7—8)

Получается, что Аноним начал сочинять «Песнь» после января 1228 года и работал над ней около года, ибо после заключения в апреле 1229 года в Mo соглашения, фактически отдавшего Лангедок во власть французов, вряд ли его заключительные стихи — «Так пусть же Бог и юный граф, гоня Гордыню вон, | Тулузу защитят!»[834] (лесса 214, ст. 134—135) — звучали бы столь оптимистически (см.: Lafont, Anatole 1970: 159). В декабре же 1228 года Раймон VII, потерявший в 1222 году отца и ставший полновластным владельцем вотчины Раймонденов, в надежде спасти край от разграбления наступавшими королевскими войсками, вступил с французами в переговоры. Не исключено, что оптимистический финал Анонима связан с желанием поддержать земляков в тяжелую минуту.

Предполагают, что анонимный поэт был клириком, но, в отличие от Гильема, клириком, жившим в миру. В его тексте больше библейских реминисценций (напр., в лессе 146, ст. 22—23), нежели у Гильема, но ему не чужда и французская эпическая поэзия. Он упоминает отважного Роланда (лесса 192, ст. 75), Гильома Короткий Нос (лесса 159, ст. 49—50), «рыцаря со львом» Гуфье (лесса 197, ст. 133) и связывает гибель Монфора с пророчеством Мерлина (лесса 150, ст. 43—46). Попытки идентифицировать Анонима с кем-либо из известных современников-трубадуров не увенчались успехом. Опираясь на сходство стихосложения, Р. Диль выдвинул гипотезу, что Аноним — это тулузский поэт Гильем Анелье, автор «Истории войны в Наварре» (см.: Diehl 1885: 12 ff.). В 1907 году С. Фабр предположил, что продолжателем Гильема стал знаменитый трубадур Пейре Карденаль (ок. 1180—1278), прославившийся своими политическими сирвентами, ряд которых посвящен событиям альбигойских войн, но в 1916 году эту гипотезу полностью опроверг Карл Фосслер (см.: Martin-Chabot 1957/2: х). Ш. Ростен в качестве автора второй части «Песни» предлагает кандидатуру трубадура Ги де Каваллона, впервые упомянутого в лессе 154 (ст. 7); около 1211 года трубадур присоединился к свите Раймона VII и стал его советником. Впрочем, Ростен скорее рассуждает о таковой возможности, ибо сохранившиеся стихи Ги де Каваллона не обладают энергией и эмоциональностью, присущей анонимному продолжателю «Песни» (см.: Rostaing 1970: 246—263). Не исключено, что Аноним действительно был трубадуром: о его причастности к трубадурскому искусству (либо о хорошем знакомстве с поэзией окситанских поэтов) свидетельствуют, в частности, неоднократно встречающиеся у него описания природы, во многом повторяющие «общие места» любовной лирики: «Чудесной майскою порой, лишь стало солнце греть...» (лесса 196, ст. 30), «Настала вешняя пора, когда весь мир влюблен» (лесса 210, ст. 60) (см.: Bottin-Fourchotte 1972: 51—63). Искусно вплетая картины природы в историческое повествование, Аноним превращает их в развернутые метафоры:

Вы славный вырастили сад! Но коль в саду висят
На ветках горькие плоды, что сущий яд таят,
Вон с поля сорную траву, измена — это яд.
И под личиною любой будь проклят ренегат!

(Лесса 191, ст. 57—60)