Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро

Бог ради Карла чудо совершил
И солнце в небесах остановил[127]

.²⁴⁶⁰ Французы гонят вражие полки.
Карл в Вальтенебре[128] нехристей настиг
И к Сарагосе сарацин теснит.
Его бароны бьют и рубят их,
Им отрезают к бегству все пути.
²⁴⁶⁵ Арабы видят: Эбро[129] впереди.Быстрей и глубже не найти реки,
И нет на ней ни судна, ни ладьи.
Воззвали к Тервагану беглецы,
Попрыгали в поток, но не спаслись:
²⁴⁷⁰ Доспехи увлекли на дно одних —
Те утонули раньше остальных;
Других сперва снесло теченьем вниз;
Кто разом захлебнулся — тот счастлив.
Простились с жизнью в муках все враги.
²⁴⁷⁵ Скорбят французы: «Граф Роланд погиб!»
Аой!

CLXXX

Увидел Карл, что истребил врага:
Кто от воды погиб, кто от меча.
Несметная добыча им взята.
Сошел король прославленный с седла,
²⁴⁸⁰

На землю пал и восхвалил творца.Когда он встал, уже погас закат.
Карл молвил: «Здесь мы сделаем привал.
Вернуться в Ронсеваль мешает мрак.
Да и коням не худо отдых дать.
²⁴⁸⁵ Их разнуздать и расседлать пора.
Пускай всю ночь пасутся на лугах».
Французы говорят: «Король наш прав».
Аой!

CLXXXI

Остановился наш король на отдых.
Разбили стан французы в чистом поле,
²⁴⁹⁰

Со скакунов усталых сняли седла,Уздечки золотые сняли тоже —
Пускай идут пастись на луг зеленый,
Коль не нашлось для них иного корма.
Уснули прямо на земле бароны,
²⁴⁹⁵ Забыли даже выставить дозорных.

CLXXXII

Вот на лугу лег император спать.
Его копье большое — в головах.
В доспехах он остался до утра.
Броня на нем, блестяща и бела,
²⁵⁰⁰

Сверкает золотой его шишак,Меч Жуайёз[130] свисает вдоль бедра, —
Он за день цвет меняет тридцать раз.
Кто не слыхал про острие копья,
Пронзившее распятого Христа?
²⁵⁰⁵ Теперь тем острием владеет Карл.
Его он вправил в рукоять меча.
В честь столь большой святыни свой булат
Он Жуайёзом — «Радостным» — назвал[131].
Тот меч французам памятен всегда:
²⁵¹⁰ Недаром клич их бранный — «Монжуа!»[132],Недаром их никто не побеждал.

CLXXXIII

Сияет месяц, и прозрачна ночь.
Горюет о племяннике король,
И графа Оливье жалеет он,
²⁵¹⁵

И пэров, и других своих бойцов,Чьи трупы полнят ронсевальский дол.
Рыдает он, сдержать не может слез,
И молится, чтоб их простил господь.
Но утомил тяжелый день его.
²⁵²⁰ Он обессилел и впадает в сон.
Лежат французы на поле пластом.
Свалились даже скакуны их с ног:
Траву жуют, а встать не могут вновь.
Да, тот учен, кто выучен бедой!

CLXXXIV