Песни Белерианда

отличие от «Сильмариллиона», где Турин одергивает Гвиндора, когда Гвиндор

уже готов назвать его имя, и называется Агарваэн, Запятнанный кровью, сын

Умарта, Злосчастного (стр. 254). Финдуилас (Файливрин) спрашивает: Но разве нет еще никого подле нас, кто бы встарь знал

этого могучего из числа людей [Хурина], чтобы примету родства

высмотреть и увидеть в этих исполненных страдания

чертах и обличии? (1958–1961)

И далее:

Немало нашлось тех, кто сражался встарь

там, где пал Финвег в пламени клинков

и Хурин Талион сокрушал толпы,

темных гламхот демонские легионы… (1974–1977)

Они объявили, что лицо Турина – это «лицо его отца, новообретенное на земле».

Касательно второго из этих фрагментов отец отметил на полях: «Не так». Этот

комментарий относится к идее о том, что многие нарготрондские номы неког-

144

ПЕСНИ БЕЛЕРИАНДА

да сражались в Битве Бессчетных Слез (см. стр. 84–85); согласно более поздней

версии, из Нарготронда ушли очень немногие, а из их маленького отряда назад

не вернулся никто, кроме самого Флиндинга / Гвиндора. – В «Сильмариллионе»

(стр. 254) про Турина не говорится, что он вылитый отец; напротив, он: с виду воистину походил на мать свою, Морвен Эледвен: темноволосый, свет-локожий и сероглазый.

См. также «Нарн», стр. 161, где Турин говорит Арминасу:

Но не стыжусь я того, что волосы у меня черные, а не золотые. Ибо я не первый из сынов, кто похож на мать.

Сам же Хурин был:

ростом ниже других людей своего племени – этим он вышел в родичей матери, – всем же прочим был он подобен своему деду Хадору: белокожий, зла-товласый, могучий телом и пылкий духом («Нарн», стр. 57).

Но в «Песни» Турин уже задуман как темноволосый:

темноволосый мальчуган из поверженного народа… (417)

Во второй версии поэмы у Хурина тоже «темные пряди» (стр. 97, строка 88).

На приветственном пиру в доме Фуилина, отца Флиндинга, в чаще леса на

склонах Охотничьего нагорья (1989–1992) Фуилин наполняет медом велико-92

лепную древнюю серебряную чашу из Валинора:

93

изваянную в радости,

в горе сбереженную, в угасающей надежде,

когда мало что осталось от древнего знания. (2038–2040) Именно о таких предметах, как эта чаша, на которой вырезаны изображения

«народа Фаэри в пору первого расцвета / Благословенных Королевств», Двух

Дерев и башни Инга на холме Кора, думал мой отец, когда писал о сокровищах, привезенных Финродом Фелагундом из Тириона («Сильмариллион», стр. 139);

«то было утешение, но и лишняя тяжесть в пути» (там же, стр. 105). – Это первое

упоминание о башне Инга (Ингвэ, см. стр. 28) в эльфийском городе: ее бледный шпиль пронзал сумерки,

и ее хрустальный светильник ясно освещал

тонким лучом Тенистые Моря (2033–2035)

так же, как впоследствии серебряный светильник на башне Миндон Эльдалиэ-ва: «далеко светил луч ее серебряного маяка, пронзая морские туманы» («Сильмариллион», стр. 59).

Согласно текстам «А» и «В» в строках 2030–2032 холм, на котором был построен эльфийский город, изображенный на чаше Фуилина, это Тун, увенчан-ный белостенным градом Кор; это необычно, поскольку название Тун со всей

очевидностью возникло как именование самого города (см. . 292), и в «Очерке

мифологии» и в «Сильмариллионе» 1930 г. Кор – это холм, а Тун – город. Однако, в «С»-тексте поэмы эти строки были изменены; Туном стал называться

город (стр. 82).

ПЕСНЬ О ДЕТЯХ ХУРИНА

145

Усложнение взаимоотношений Турина и Финдуилас в последнем фрагменте

указывает на крупномасштабность задуманного произведения: учитывая, сколь

многое еще предстояло описать хотя бы с точки зрения изложения фактов

(падение Нарготронда, Дракон, утрата Финдуилас, путь Турина в Дор-ломин, Морвен и Ниэнор в Дориате, их выезд в Нарготронд и зачаровывание Ниэнор, Турин и Ниэнор среди Лесного народа, появление Дракона и его гибель, и

смерть Ниэнор и Турина) – поэма наверняка должна была растянуться еще на

тысячи и тысячи строк.

Остается еще несколько отдельных подробностей. Здесь впервые появляется название Эсгалдуин, но в «А» и в печатном варианте «В» (2164) изначально

стоял вариант Эсгадуин. В «С»-тексте – Эсгалдуин (стр. 82).

Луна появляется в строках 2088–2094 в виде корабля, Серебряного Яли-ка, с мачтой, трюмом, вантами; он отплывает от пристаней на краю мира; но

эти образы никак не связаны с Кораблем Луны в «Сказании о Солнце и Луне»

( . 192–193).

Здесь Улмо носит имя Ильмир (впервые оно возникает в виде исправления в

«В» в строке 1469, а после того – и в «А», и в «В», в изначально записанном тексте); в «Очерке» он впервые появляется как Улмо (Ильмир), затем как Ильмир; можно предположить, что на тот момент Ильмир – это номская форма его имени (в словаре номского языка это Гулма, . 270). Также его называют Глубинным

93

Жителем в строке 1565, как и в позднем «Туоре» («Неоконченные предания», 94

стр. 22, 28). Флиндинг упоминает о посланиях Улмо, которые слышны у Иврина, и говорит, что Улмо «один помнит в Землях Веселья / о нуждах номов» (1531 и

далее); ср. «Сказание», . 77.

Наконец следует обратить внимание на прощальные слова Турина, обращенные к Белегу в момент его погребения (1408–1411): Турин провидит для