Пройдет война. Мы встретимся, быть может. Как прежде, дым, Синея, будет плыть. Поговорим о том, что всех дороже: О Родине, о славе, о любви. Как прежде, ночь Приникнет к переплету, А за бортом заплещется вода. Поговорим о Родине, о флоте, О годах битвы, мужества, труда. Но, если даже глубина нас примет И не настанет нашей встречи час, Друзья-бойцы, Вкушая отдых дымный, Поговорят о славе и о нас. 1941
Владимир Лифшиц
Царскосельская статуя
«Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила...» Косоприцельным огнем бил из дворца пулемет, Мы, отступая последними, в пушкинском парке Деву, под звяканье пуль, в землю успели зарыть. Время настанет — придем. И молча под липой столетней Десять саперных лопат в рыхлую землю вонзим... «Чудо! Не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой», Льется, смывая следы крови, костров и копыт. 1943
Борис Лихарев
Ленинский броневик
Есть легенда, что в ночь блокадную К фронту, К Пулкову напрямик, Там, где стыли дороги рокадные, Прогремел Ильича броневик. Словно свитки багрового пламени, Кумача развевались концы. «Ленин жив!» — Прочитали на знамени На развернутом стяге бойцы. Это было всего на мгновение До начала грозы боевой, До сигнальных ракет к наступлению, Озаривших снега над Невой. И когда под раскатами гулкими Шли мы в битву, То нам, Хоть на миг, Возле Марьина, Ропши и Пулкова — Всюду виделся тот броневик. 1943