Читаем Пьесы полностью

Пьесы

Брисл. А тебе-то что до этого? Сиди себе спокойно в колодках, благо никто не трогает. А захочешь повонять, не стесняйся, штаны выдержат. Ну, прощайте, сэр, не горюйте.

Куорлос. Как, да это Нампс? Как ты сюда попал, Нампс?

Уосп. Это не ваше дело, как попал, так и попал. Нечего глаза пялить!

Куорлос. Да я не хотел тебя обидеть, Нампс. Я думал, ты устроился сюда шутки ради, для вида.

Уосп. Еще чего выдумали! Может, на продажу? Идите по своим делам, а меня оставьте в покое.

Куорлос. Да я о тебе же забочусь, Нампс. Не жмет ли тебе ноги?

_{Входит Хеггиз.}

Брисл. Ну как, друг Хеггиз? Что сказал его благородие судья Оверду насчет преступников?

Хеггиз. То-то и есть, что ничего не сказал. Да что и как бы он мог сказать, если его нигде найти не могут? Весь день-деньской искали его по всей ярмарке, с семи часов утра, как сквозь землю провалился. Его писцы не знают, что и думать. До сих пор не могут начать ярмарочный суд. Да вот и они, кстати!

_{Входят другие полицейские, ведя ребби Бизи.}

Брисл. Ну, что с ним делать, как по вашему усмотрению?

Хеггиз. По моему усмотрению, посадить его в колодки, всем на «посмотрение», и пусть посидит часок-другой, пока не появится его благородие, судья.

Брисл. Ладно, друг Хеггиз. Ну-ка, сэр! (Уоспу.) Вот вам и компания. Откройте-ка колодки.

_{Когда полицейские открывают колодки, Уосп быстрым движением вытаскивает ноги из башмаков и просовывает в них руки вместо ног.}

Уосп(в сторону). Я с тобой еще хорошую штуку сыграю.

Брисл. Пожалуйте вашу ногу, сэр!

Куорлос. Как! Ребби Бизи! И он здесь!

Ребби Бизи. Я повинуюсь им, но не боюсь их. Лев рыкающий страшен, но кусать он не может. Я счастлив, что отторгнут от язычников страны сей и ввергнут в колодки за святое правое дело.

Уосп. Кто вы будете, сэр?

Ребби Бизи. Я — во скорби ликующий, восседающий здесь, дабы прорицать гибель и разрушение ярмарочных игрищ, бесчинства и пивопития, я — скорбящий и воздыхающий об исправлении нравов.

Уосп(к Оверду). А вы кто будете, сэр? Из стонущих и воздыхающих или из во скорби ликующих?

Оверду. Я вне всего этого. Я ничего не ощущаю и ни о чем не размышляю. Адам! Ты выше всех этих избиений и унижений. In te manca ruit fortuna,[349] — как говорит твой друг Гораций. Ты из тех, quem neque pauperies, neque mors, neque vincula terrent.[350] И посему, как сказал еще один друг твой, кажется Персии, — non te quaesiveris extra.[351]

Куорлос. Что же это? Праведник в колодках? Полоумный стал философом?

Ребби Бизи. Друг, я прерву духовное общение с тобою, если еще хоть раз услышу сии еретические измышления, сии латинские вирши, сии лохмотья Рима, заплаты папиэма!

Уосп. Нет уж, если вы собираетесь ссориться, джентльмены, так я вас оставлю. Я только что сам поплатился из-за ссоры. Поглядите-ка на мой способ подменять ноги руками, ну и прощайте, храни вас бог! (Вытаскивает руки из колодок.)

Ребби Бизи. Как! Ты покидаешь братьев своих в постигшей их напасти?

Уосп. На этот раз покидаю, сэр. (Убегает.)

Ребби Бизи(Брислу). Почто же ты пребываешь в безразличии? Останови его! Задержи его, несогласного терпеть ярмо гонения!

Брисл. А? Что? В чем дело?

Ребби Бизи. Он убежал! Он осмелился убежать!

Брисл. Как? Удрал? Куда? В каком направлении? Лови его, друг Хеггиз!