Читаем Пьесы и сценарии полностью

КОНВОИР (с автоматом, стоит в рост в кузове за решёткой, защищающей его). Садись! Сразу садись! На пол, не на мешки! Не оборачиваться! Смотреть назад! Кончай разговоры!

КОЛОДЕЙ. Нарядчик! Кого нет?

КОСТЯ. Вот последние тянутся. Эй, побыстрей!

Слева из-за барака подходят с вещами Гонтуар, Граня, Шурочка.

СЕРЖАНТ КОНВОЯ. Гоп… Гоп…

ГОНТУАР. Гонтуар Камилл Леопольдович, 1890 года, пятьдесят восемь-один «А», через девятнадцатую, десять лет.

СЕРЖАНТ КОНВОЯ. А ну, шапку сними!

Гонтуар обнажает серебряную голову. Сержант сличает со снимком на «деле».

Непохож что-то… Ну, ладно, проходи.

Гонтуар карабкается на грузовик.

Сойкина!

ШУРОЧКА (хлопоча с вещами). Соймина Алексан Пал-л-на! Пятьдесят восемь-двенадцать, десять лет!

Она чуть не плачет. и вещи тяжёлые. Никто не помогает. Наконец Костя взбрасывает их в кузов.

СЕРЖАНТ. Зыбина!

ГРАНЯ (звонко, зло). Аграфена Михална, двадцатого, сто тридцать шестая, десять!

ГОЛОС ГАЯ (из рабочей зоны). Прощай, Граня!

ГРАНЯ (кричит). Прощай, Павел!

КОЛОДЕЙ (заступая). Но-но! Хахаля бросаешь?

ГРАНЯ (кричит через него). Кукоча берегись! Он — стукач!! Точно!

НАДЗИРАТЕЛЬНИЦА. Смотри, в зубы прикладом, падло!

Граня и Шурочка скрываются в кузове за бортом.

КОЛОДЕЙ. Все?

КОСТЯ. Все.

КОЛОДЕЙ. Давай сюда список. (Берёт у нарядчика. Сержанту конвоя.) Теперь вычитай.

СЕРЖАНТ КОНВОЯ (у него ещё осталось одно «дело» в руках). Ефимов!

КОСТЯ. Меня-а? На этап?!

СЕРЖАНТ. Он же!

КОЛОДЕЙ. Тебя, тебя, быстро, конвой ждёт!

СЕРЖАНТ. Он же!

КОСТЯ (отступая). Шли бы вы на …! Не дамся!

ПОСОШКОВ (приступая). Ну, Костя, раз надо, раз надо.

КОСТЯ. Отойди, гад! Предатель, падло! Угрёбывай, пока цел! (Отбегает, вспрыгивает на мусорный ящик, выхватывает нож, обнажает живот.) Не подходи! Не подходи! — испишусь!

Посошков, Ага-Мирза, надзирательница приступают.

Не подходи, испишусь! В больницу заберёте! Кишки выпущу, не поеду!

ПОСОШКОВ. Костя, Костя! Мы же с тобой друзья. Приказывают — что делать?

КОСТЯ (размахивая ножом). Сука позорная! Помоечник вонючий! Не подходи! Первого зарежу! Испишусь!

КОЛОДЕЙ. Взять его.

Наступающие не решаются.

АГА-МИРЗА. Костя! Тебе же хуже будет. На штрафную пошлют!

КОСТЯ. Шкура собачья! Стукач! Испишусь! Не подходи!

Но сзади к нарядчику подкрадывается Мерещун и ударяет его в подколенки. Костя падает. Наступающие набрасываются, валят его, отнимают нож, душат.

КОСТЯ (лёжа). и ты, доктор? Ну, подожди, встретимся!

МЕРЕЩУН. А что ты, гад, — испишешься, а мне тебя лечить?

КОЛОДЕЙ. Посошков! Принеси верёвку!

ПОСОШКОВ (достаёт из кармана). Вот она, верёвочка! Верёвочка запасена, гражданин начальник!

Костю вяжут.

КОЛОДЕЙ. Вещи его из каптёрки — сюда!

ПОСОШКОВ. Ангел! Вещи! Уже всё собрано, гражданин начальник!

Ангел выносит вещи, вскидывает их в кузов. Связанного Костю подталкивают и сажают туда же.

КОСТЯ. Развяжите вещи! Вещи не все! Украл, падло! Сапоги мои хромовые отмёл, шакал? Пальто кожаное?

КОЛОДЕЙ. Некогда, некогда, конвой ждёт.

Задний борт кузова захлопывают.

КОНВОИР (в кузове). Внимание, заключённые! При попытке встать рассматриваю как побег, открываю огонь без предупреждения!

Всходит второй автоматчик, грузовик трогается.

КОСТЯ (кричит, его уже не видно за бортами). Никуда из лагерей не денетесь, сволочи! Ещё встретимся!

АГА-МИРЗА. Ладно, встретимся! Напугал.

Грузовик ушёл.

КОЛОДЕЙ (Посошкову). Сапоги-то взял?

ПОСОШКОВ. Полчемодана отмёл, гражданин начальник! и вам будет! Это ж у него всё сдрюченное с людей. и офицерское обмундирование тоже сдрюченное.

КОЛОДЕЙ. и ты, доктор, молодчик!

МЕРЕЩУН. Дешёвка полуцветная, лечить я его буду! (Уходит к себе.)

КОЛОДЕЙ (надзирательнице и Посошкову). А теперь пошли шмонать. Хорошо шмонайте, не торопитесь. Ножи, напильники, водка, письма, фотографии, может бумажка с записями, денег у кого больше положенного, карандаши химические… (Кричит на вахту.) За-пус-кай по десять человек!!

Все четверо идут вглубь. Ангел бежит к столбу и звонит о рельс несколько раз. ДВА ВАХТЁРА выходят с вахты и становятся обок линейки с поднятыми фонарями. В распахнувшиеся ворота входят строем две первых пятёрки зэков.

КОЛОДЕЙ. Лапти, ботинки — развязать! Распустить пояса!

Зэки исполняют команду. Начинается обыск. Ветер завывает. Ангел идёт налево перед бараком. Слева входит Люба, кутаясь в платке. Она минует Ангела потупясь.

АНГЕЛ (окликает, уже пройдя). Любка! Ты — из больнички? Глеб — как?

ЛЮБА. Жив…

АНГЕЛ. Крепкая голова. (Уходит.)

Перейти на страницу:

Все книги серии Солженицын А.И. Собрание сочинений в 30 томах

В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Историческая проза / Классическая проза / Русская классическая проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века
Архипелаг ГУЛАГ. Книга 1
Архипелаг ГУЛАГ. Книга 1

В 4-5-6-м томах Собрания сочинений печатается «Архипелаг ГУЛАГ» – всемирно известная эпопея, вскрывающая смысл и содержание репрессивной политики в СССР от ранне-советских ленинских лет до хрущёвских (1918–1956). Это художественное исследование, переведенное на десятки языков, показало с разительной ясностью весь дьявольский механизм уничтожения собственного народа. Книга основана на огромном фактическом материале, в том числе – на сотнях личных свидетельств. Прослеживается судьба жертвы: арест, мясорубка следствия, комедия «суда», приговор, смертная казнь, а для тех, кто избежал её, – годы непосильного, изнурительного труда; внутренняя жизнь заключённого – «душа и колючая проволока», быт в лагерях (исправительно-трудовых и каторжных), этапы с острова на остров Архипелага, лагерные восстания, ссылка, послелагерная воля.В том 4-й вошли части Первая: «Тюремная промышленность» и Вторая: «Вечное движение».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Русская классическая проза

Похожие книги

Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман