Петер Каменцинд

Однажды я пришел туда в холодный осенний вечер и застал только одного молодого ученого и стройную девушку с темными волосами; больше никого не было. Девушка разливала чай, много говорила и была довольно резка с ученым. Потом она сыграла немного на рояле и в заключение сказала мне, что хотя и читала мои заметки, но они ей не понравились. Мне она показалась умной, возможно даже чересчур. Вскоре я распрощался и пошел домой. Тем временем мало-помалу пошли слухи, что я просиживаю по целым дням в ресторанах и что, в сущности, я горький пьяница. Меня мало удивляло, что эти сплетни пользовались таким успехом в этом академическом обществе. Отношению ко мне это не вредило нисколько; наоборот я стал еще более желанным гостем, так как все они как раз были помешаны на воздержании. И мужчины и женщины состояли членами обществ трезвости и радовались каждому грешнику, попадавшему им в руки. В один прекрасный день они произвели на меня первую осторожную атаку. Мне разъяснили позор трактирной жизни, ужас алкоголизма, осветили все это с медицинской, этической и социальной точки зрения и пригласили на торжественное собрание общества трезвости. Я был поражен, так как до тех пор не имел ни малейшего представления о таких обществах. Заседание, сопровождавшееся музыкой и носившее слегка религиозный характер, произвело на меня комичное впечатление, которого я не счел нужным скрывать. Тем не менее в течение нескольких недель они преследовали меня своими увещеваниями, пока мне все это не надоело, и в один прекрасный вечер, когда они затянули опять ту же песню и с увлечением заговорили о моем обращении, я вышел из себя и энергично попросил пощадить меня от всего этого. В числе гостей была и молодая девушка. Она внимательно выслушала меня и крикнула потом от всей души: «Браво!» Но я был чересчур раздосадован, чтобы обратить на это внимание. Тем большее удовольствие доставило мне небольшое курьезное приключение, случившееся во время одного торжественного собрания общества трезвости. Было приглашено много гостей, говорились речи, раздавалось хоровое пение и справлялся успех доброго начинания. Однако, одному посыльному, нанятому в качестве знаменоносца, эти безалкогольные речи очень скоро надоели, и он забрался потихоньку в ближайший кабачок. Когда затем торжественная процессия направилась по улице, злорадствующие грешники могли насладиться изумительным зрелищем: во главе воодушевленной одним чувством толпы шел как следует подвыпивший человек и в нетвердых руках нес знамя голубого креста. Пьяного посыльного удалили; но не так-то легко, было удалить весь хаос человеческого тщеславия, зависти и интриг, возникших между отдельными конкурирующими обществами и союзами и возраставших все больше и больше. Движение раскололось; несколько честолюбивых людей старались снискать всю славу себе и бранили всякого грешника, которого не они обратили на путь истинный. К благородным и бескорыстным работникам, в которых но было недостатка, относились с пренебрежением, и скоро можно было воочию убедиться, что и здесь под идеальным этикетом кроются всевозможные гадости. Все это я узнал между прочим от третьих лиц, был этому душевно рад и часто, возвращаясь домой после попойки, раздумывал: смотрите, мы, дикари, все-таки лучше вас.