Петербургские крокодилы

— Она виновата!.. Я сам слышал, что она велела гнать лошадей, — добавил другой.

Мигом, словно из земли, вырос околоточный и трое городовых. Какая-то старушка в кацавейке поддерживала на тротуаре голову маленького Фомушки, который лежал без всякого движения и только время от времени стонал. Кровь алой струйкой сочилась из его рукава.

— В участок, в участок, там разберут! Там выучат как детей давить!! — галдела толпа зевак, и окружив карету, двинулась по направлению к участку.

Дарья Григорьевна, испуганная, бледная от волнения, хотела было выскочить, но один из Размоталовых заметил это движение, с силой захлопнул дверцу и пошел рядом с каретой, его брат пошел возле другой дверцы.

— Пардон, мамзель, попались, теперь не выпустим даром что «Королева»… прогуляетесь в участок!.. Ха, ха, ха, королева, и в участок!..

— Браво! Валяй, Саша, так ее, так! — вторил другой брат.

Оба были изрядно выпивши и наперед утешались, предвкушая представление, которое готовилось в участке.

Сколько ни протестовала, ни кричала молодая женщина на несправедливость, блюстители порядка, в виду заявления свидетелей, что она одна виновата, не решались ее освободить до производства дознания и кортеж скоро добрался до участка.

Маленького Фомку та же сердобольная женщина посадила на извозчика и, придерживая, с помощью городового, довезла до квартиры, занимаемой участком.

Медленно взобралась вся компания по грязной деревянной лестнице на второй этаж, где помещалась канцелярия, и застала там еще не ложившегося дежурного помощника участкового.

После первоначальных вопросов об обстоятельствах дела, полицейский обратился к малютке, с вопросом, кто он такой?

Ребенок, казалось, очнулся в теплой атмосфере канцелярии, он застонал еще громче, и указывая на руку, которая повисла как плеть, прошептал.

— Ай! Больно! Дяденька, ай! Больно!..

— Кто ты таков?.. Как тебя звать? Где живешь? — приставал к нему с вопросом полицейский офицер.

— Фомущкой звать… Ай! Ай! Больно!.. Больно…

— Фомушкой, кто же твой отец…

— Отец болен… лежит!..

— Да кто твой отец-то…

— Отец гравер… Дмитриев… Николай Васильевич Дмитриев… Ай-ай! Больно! Руку больно! — уже кричал мальчик… чувствуя теперь нестерпимую боль в переломленной руке.

При первых словах ребенка Дарья Григорьевна насторожилась… Имя Фомушки произвело на нее тяжелое, гнетущее впечатление, её сына, брошенного при муже, звали также… Когда же ребенок назвал имя отца, она словно остолбенела, невольный крик вырвался из её груди, и она бросилась к атому окровавленному, замазанному грязью мальчику…

Она узнала своего сына!!

Глава XVII Куртизанка

Но, в ту же минуту, честное, хорошее чувство матери угасло перед перспективой страшного, нежданного скандала, перед этим десятком любопытных глаз, устремленных на нее.

Куртизанка стыдилась быть матерью маленького нищего. Она, в угоду дикого приличия, заглушила в себе проблеск святого чувства, и не дотронувшись еще до истекающего кровью ребенка, откинулась назад с восклицанием гадливости.

— Фу, какой грязный, обмойте его! — заговорила она, чувствуя, что голос ей изменяет. — Его надо в больницу!.. Сколько надо я заплачу…

— Не хочу, не хочу в больницу, — плакал мальчик, — не хочу, там уморят!.. К тяте хочу… к тяте хочу…

— Постой, за тятей побежали, — успокаивала его сердобольная старушка, — сейчас тятька придет, сейчас…

Ребенок словно повеселел, в ожидании — появления отца, и только изредка вскрикивал и стонал от боли.

— Позвольте узнать вашу фамилию и местожительство? — обратился участковый к Дарье Григорьевне, которая все еще не могла прийти в себя от ужаса и только старалась казаться равнодушной.

— Моя фамилия… Зачем вам знать мою фамилию?! Ступайте у дворника узнайте, там записано, — дерзко отвечала она, боясь, чтобы кто не заподозрил ее в родстве с ребенком.

— И справку наведем, и разузнаем, а вы все-таки потрудитесь сказать ваше имя, отечество и фамилию… Иначе, я не могу вас отпустить…

— Уж не арестуете ли вы меня? — нахально спросила куртизанка. — Я на вас буду жаловаться…

— Кому угодно, сударыня, — обидчиво отозвался полицейский офицер, — но прежде, чем удостоверюсь в вашем имени и звании, обязан буду вас задержать, в виду отказа объявить вашу фамилию…

— Пишите… Каролина Францовна Шульц! — взяв наобум первую попавшуюся фамилию, отвечала молодая женщина, — и отпустите меня…

— Извините, теперь не могу… возникло сомнение в вашей личности… Я должен буду послать справиться, — вежливо, но твердо заявил полицейский, — тем более, что кучер ваш говорит совсем другую фамилию…

— Он врет, он ничего не знает!..

— Прекрасно, но кто же может подтвердить ваши слова? Кто знает вас из присутствующих?..

— Я знаю! — раздался голос младшего Размоталова, — я знаю эту даму… это… это… — он замялся, — это известная дама, по прозванию «Королева»… её адрес… Большая Морская, он сказал номер одного из самых роскошных домов…

— Но как же её имя, отечество, фамилия?

— Зовут ее Дарья Григорьевна.

— А Фамилия?

— Извините, не знаю… У этих дам фамилии разные…

— То есть… как это разные?

— Они меняются…