Петербургские крокодилы

Несколько человек из публики сняли шапки и перекрестились. Не было никакого сомнения — она была мертва!..

Борщов не выдержал, он быстро подошел к дверцам, и приоткрыв их, подозвал кондуктора, стоявшего рядом.

— Что случилось? Скажите, Бога ради, что случилось?

— Пассажирка первого класса скончалась, — хладнокровно отвечал невозмутимый служитель, — частенько это бывает.

— Как, умерла?.. Отчего?..

— А Бог ее знает… болтают, отравлена, или отравилась… кто их разберет!.. Вздор один, кому отравить… в вагоне не одна она была!..

Раздавшийся в это время третий звонок прервал разговор. Поезд медленно стал удаляться от платформы, оставляя за собой эту несчастную, теперь покинутую всеми. Борщов вернулся на свое место и набожно перекрестился…

Поезд снова мчался с ужасающей быстротой.

Конечно, едва успел уйти поезд, как явилась полиция и следователь, вызванные на место происшествия станционным жандармом… Началось дознание и опрос прислуги вагона, оставленного на станции. Уже с первых шагов следствия, стало очевидным, что следователь имеет дело с преступлением. Положение трупа в вагоне, отсутствие склянки, содержавшей наркотическое, и наконец, самый вид полуизорванного костюма, ясно доказывали, что здесь было не только отравление, но и насилие… По показанию кондуктора, осматривавшего билеты, в одном с ней отделении сидел какой-то господин в енотовой шубе, ехавший по билету в Варшаву, а между тем, когда поезд тронулся дальше, кроме семейства князя Перекатипольева, ехавшего в отдельном семейном вагоне, других пассажиров первого класса до Варшавы не было… Надо было предполагать, что господин в енотовой шубе остался в Динабурге. Извозчики, бывшие на вокзале, допрошенные следователем, показали, что едва успел прийти поезд, с вокзала поехал с извозчиком № 136-м какой-то высокий господин в шубе, что им показалось довольно странным, так как погода, несмотря на декабрь месяц, была теплая. Это мог быть только пассажир. Извозчик № 136, уже успевший вернуться на поезд, показал, что, действительно, он возил какого-то господина в шубе, что тот приказал сначала везти в лучшую гостиницу, а потом переменил приказание, и сошел на Виленской улице, с ним не было никакого багажу, но как извозчик мог заметить, от него, или вернее от его шубы сильно пахло чем-то кислым… Приведенный к трупу Юзи, и едва ощутив острый запах хлороформа, все еще отделявшийся от одежды несчастной, извозчик не колеблясь признал его. Теперь не было никакого сомнения, убийца находился в Динабурге, и вся полиция, крайне встревоженная этим загадочным убийством, была поставлена на ноги. К утру, по почину следователя, на этого тайного отравителя, была организована целая облава.

Глава V Побег

Мы оставили Клюверса в тот момент, когда он, простясь с Юзей, и дав ей последние наставления, поехал в окружной суд по вызову следователя.

Допрос продолжался не очень долго. Показания Рубцова-Паратова, захваченного в квартире барона Кармолина, который на первом же допросе отказался от своего фиктивного «хозяйства», и показал, что он был только подставным лицом, по просьбе Клюверса, и затем связь похищения документов и ребенка Карзановой, которое могло быть полезным только ему одному, как наследнику миллионов своего тестя, настолько усложнило дело и бросили такую тень на миллионера, что следователь начал его допрашивать уже в качестве обвиняемого, по соучастии с Рубцовым. Хотя Клюверс заявил, что показание Рубцова не больше как шантаж с его стороны, и что стоит только спросить свидетельницу Юзефу Корицкую, чтобы убедиться, что она лично, по его просьбе, дала знать телефоном в сыскное отделение… что он, Клюверс, не только ничего не знает о существовании какого-то ребенка Ивана Карзанова, но что считает все это дело, и все показание Паратова ничем больше, как мошеннической проделкой и шантажом… он доказывал, что никогда Иван Карзанов не был женат, и что целые десятки сфабрикованных документов и метрик ходят по рукам… в доказательство он представил оттиски, купленные им у Юзи.

Следователь, однако, был неумолим. Он долго обсуждал это дело, и прежде, чем решиться арестовать Клюверса, взял с него подписку о невыезде и заявил, чтобы он немедленно представил залог в сто тысяч рублей. Ссылка на показание Юзефы Корицкой несколько поколебала следователя, иначе арест Клюверса в тот же день был бы решен бесповоротно…

Следователь обошелся с Клюверсом так сурово, что бывший каторжник перетрусил, и хотя сумма залога была ничтожна относительно его состояния, но Клюверс не имел, разумеется, такой суммы в кармане, и потому упросил следователя отсрочить предоставление залога до следующего дня. Садясь в карету, чтобы ехать домой, он взглянул на часы: было без пяти минут пять, не было никакого сомнения, Юзи уже не было в квартире. По уговору она должна была уехать с пятичасовым поездом.

Надо было, во что бы то ни стало, дать ей знать телеграммой, что он свободен, и не замедлит с ней встретиться в Варшаве. Клюверс уже решил бросить залог и бежать.