Петербургские крокодилы

Клюверс вздрогнул. Он узнавал бумагу, в которой были завернуты его документы и векселя. Торопливо схватил он пакет, и быстро разорвал один из углов. Не было никакого сомнения, — это были его векселя, это были его миллионы. Радость его была тотчас же омрачена сознанием, что получение денег ничуть не изменяет положения дел… и что бегство — все-таки единственный исход.

— Не знаю, как и благодарить вас… Вы спасли мою свободу и мое состояние, — говорил он тихо, крепко пожимая руку своему собеседнику, к которому вдруг почувствовал полное доверие: — на вас теперь одна надежда, дайте возможность уехать заграницу.

— Это была также просьба и племянницы Юзи, которую я люблю как дочь… Что же, это дело возможное. Граница недалеко… Переправим благополучно…

— Не надо терять времени… Чем скорее, тем лучше, — торопил Клюверс, с момента получения своего капитала, окончательно воспрянувший духом.

— Это дело надо обставить тонко и умно, — говорил его собеседник: — понятно, через таможню невозможно. Надо контрабандой… только где? Вот вопрос…

— Я вполне доверяю вам, — с чувством проговорил Клюверс… — ведите куда угодно, только скорее, скорее…

— Хорошо… извольте… для моей племянницы, я готов на любые жертвы… извольте… мы едем сегодня же ночью…

— Но куда… и как…

— Экстрапочтой на Радом и Сандомир…

— А потом?

— Через Вислу и в Краков!.. У меня под Сандомиром есть знакомые помещики, у самой границы… Идет?..

— Я согласен… делайте со мной, что хотите — я вам верю.

— Ну и прекрасно… едем же сейчас… Ночь хотя морозная, но на мне и на вас шубы… лихо отваляем эти двести верст [Чуть больше 213 км]… и я не успокоюсь, пока не усажу вас в вагон краковско-венской дороги…

— Не знаю, как и благодарить вас.

— Не стоит… для Юзи я готов на все, а она вас так любит… — Клюверс и не заметил, какая скрытая насмешка звучала в последних словах незнакомца.

Ощупывая в своем кармане пачку, переданную ему Корицким, он уже больше не мог не доверять этому человеку, и готов был всюду следовать за ним. Между тем, тот вышел в другую комнату цукерни, нашел там еврея фактора, встречавшего Клюверса на поезде, и долго что-то ему объяснял на ухо. Получив инструкцию, тот ушел, и через полчаса вернулся, но уже на паре почтовых лошадей, запряженных в узенькую деревянную телегу. На козлах, укутанный в кунтуш с большим бараньим воротником, сидел почтарь с большой медной бляхой на рукаве, и сигнальной трубой на шнурке.

Клюверс и его спутник сели. Фактор закутал им ноги пледом. Почтарь хлопнул бичом и, дребезжа и подпрыгивая, по каменьям мостовой покатилась их тележка по Радомской почтовой дороге.

Глава VII Западня

Путешествие их шло самым нормальным образом. Они останавливались на станциях только настолько, чтобы перепрячь лошадей, избегая русского разговора между собой, так как почтарь мог их слышать. Клюверс и его спутник проехали Радом днем, и к следующему вечеру добрались до Опатова, не возбудив ни в ком подозрения.

От Опатова, чрез Сандомир, до границы оставалось всего тридцать верст, и спутник миллионера, Корицкий, заявил, что ехать на Сандомир очень опасно, так как там существует правильно организованная таможня, и что гораздо удобнее, с следующей станции свернуть в сторону, и добраться до границы проселком. Клюверс, у которого желание выбраться скорее за границу, на свободу, с каждым часом все усиливалось, и в настоящее время дошло до паники и до мании, с восторгом принял это предложение. Он так боялся теперь всякого, кто на себе носил облик полицейского, или форменно чиновничьего, что готов был спрятаться и с головой укрыться, куда бы то ни было, при виде бронзовой пуговицы.

Укутанный в свою шубу с приподнятым воротником, он сидел неподвижно и старался не дремать, хотя почти суточная езда на перекладной сильно его утомила. Но главное его мучение составлял голод… Привыкнув к роскошному и утонченному столу, он не мог смириться с железнодорожными буфетами и почти ни к чему не прикасался по дороге до Варшавы… Теперь же брошенный из вагона на перекладную, он начинал ощущать сильный аппетит, а, между тем, страх погони заставлял его избегать больших центров, и он, несмотря на приглашение своего спутника, ни за что не хотел остановиться пообедать в Радоме, боясь встретить кого из знакомых. К вечеру аппетит разыгрался еще сильнее, и он был в большом восторге, когда Корицкий объявил ему, что через два часа они остановятся на ночлег, в одной корчме, на самой границе, и что там можно вкусно поужинать, и тотчас же в путь, через Вислу, на австрийскую территорию.

Местность становилась все гористее и гористее. Известно, что и сам город Сандомир, и его окрестности расположены на крутых, обрывистых берегах Вислы, господствующих на много верст низменный австрийский берег.

Начиная от Завихвоста, местечка, лежащего от Сандомира в пятнадцати верстах, Висла служит государственной границей между Россией и австрийскими владениями, и на этих пятнадцати верстах своего течения, она делает несколько зигзагов, то врезаясь в русский берег, то широко разливаясь по австрийскому.