Петербургские крокодилы

— В этом письме Иван Карзанов извещает своего брата, а вашего мужа, что он в тайне обвенчался с девицею Вознесенской, дочерью причетника… что он при смерти болен и, умирая, поручает жену, и ожидаемого ребенка брату, заклиная его всем святым, не выдавать их Клюверсу, который покуда не знает о их существовании, а если только догадается, что есть еще наследники, то неминуемо погубит их.

Вдова нервно вслушивалась в слова Голубцова, потом взяла из рук его письмо Ивана, словно, не доверяя пересказу адвоката, прочла внимательно до конца, вложила в конверт, спрятала его на груди, и поднялась с места.

— Клянусь всем, что есть святого, я свято исполню эту просьбу, я стану сестрой этой женщины, и матерью их ребенка! — Но умоляю вас, умоляю всем, что у вас есть самого дорогого, найдите их, найдите их! Их погубят!

— Это дело моей чести, Мария Михайловна, — твердо и определенно проговорил адвокат. — Письмо, которое я нашел у вас, дает мне надежду — я найду их… и спасу!..

— Помните, что, если у вас не хватит средств — я богата, я очень богата, — все что я имею, я готова отдать, чтобы отомстить злодею, и вырвать из его рук несчастных… Спешите, спешите, пока не поздно.

Через несколько минут Голубцов откланялся вдове и мчался домой. На столе его кабинета были две телеграммы, одна иногородняя, в конверте, присланная Игумновым, другая городская.

Илья Васильевич с нервной дрожью сломал печать и прочел в шифрованной телеграмме Феоктистова, написанной по способу, употребленному отставным сыщиком, всего одно слово: «Вознесенская».

— Я уж знаю это! — про себя шепнул адвокат, и вскрыл вторую, городскую, телеграмму… В ней значилось.

«Ждали вас с дочерью, два часа, у нотариуса, получить расписку в документах и написать условие, не дождавшись. — Беспокоимся. Заезжайте вечером — внук не совсем здоров, сам зайти не могу. Вознесенский».

— Проклятие! — воскликнул адвокат, — я опоздал, документы у них, а злодеи исчезли, оставив мой адрес.

Глава XIX Похищение

Вернемся к вдове Ивана Карзанова, приехавшей вместе с отцом и ребенком, и остановившейся под своей девичьей фамилией, в «меблированных комнатах» Василисы Петровны.

Вернувшись вместе с отцом и Дятлом, от мнимого присяжного поверенного Голубцова, роль которого так искусно сыграл Перепелкин, они, как самые наивные провинциалы, проводили время, осматривая Петербург и его достопримечательности.

На третий день после их посещения квартиры адвоката, Перепелкин привез им лично, на квартиру, доверенность, напечатанную на гербовом бланке, на имя присяжного поверенного Голубцова, в которой вдова Карзанова поручает ему иск о наследстве, и проект условия, отправился вместе с ними обоими к нотариусу, прося их захватить с собой и все документы, которые и были бережно уложены в его собственный портфель. Подъехав в карете к конторе нотариуса и высадив отца и дочь, Перепелкин, все-таки играя роль Голубцова, вдруг вспомнил, что забыл дома свои личные документы. Он просил клиентов и Дятла подождать несколько минут, пока он съездит за бумагами, и не дожидаясь ответа (он сидел еще в карете), крикнул кучеру, защелкнул дверку и помчался вдоль Невского. Портфель остался у него.

Старик Вознесенский, с дочерью, не предполагая, не имея в мыслях даже, что они обворованы таким наглым образом, вошли к нотариусу и стали спокойно дожидаться возвращения мнимого адвоката.

Дятел рассыпался мелким бесом, насказал им самых удивительных историй, чтобы протянуть время, и затем, незаметно пробрался к выходу, юркнул в дверь и исчез. Прошло несколько томительных, убийственных часов, несколько раз служащие у нотариуса подходили к ним с вопросом: — что им угодно, и всегда получали один ответ!

— Вот, своего адвоката дожидаемся доверенность писать.

Но время шло, было пять часов. Контору надо было запирать, а адвокат все-таки не являлся, и встревоженный старик начал проявлять все признаки самого сильного беспокойства.

Он поминутно подбегал к зеркальной входной двери и всматривался в проходящих и проезжающих. Экипажи катились мимо. Пестрая, разношерстная толпа сновала вдоль проспекта, но ни Перепелкин, ни Дятел не являлись. Старик потерял терпение и стал громко высказывать свое неудовольствие.

Дочь утешала его, сколько могла, говорила, что с человеком на костылях может случиться всякая неприятность, он может поскользнуться, ушибиться. Но старик, испуганный уже тем, что доверил, как ребенок, свои важные документы малознакомому человеку, готов был рвать на себе волосы.

Нотариус, благообразный господин, заметив волнение клиентов, подошел и с участием расспросил их в чем дело?

На рассказ, что присяжный поверенный Голубцов завел их сюда и просил подождать, он заметил только, что Голубцов человек весьма аккуратный, и потому отдал распоряжение не запирать пока конторы.