Петербургские крокодилы

— Юзя… Юзефа, вы ли это? — страстным шепотом спросил ее молодой Борщов, дожидавшийся на лестнице прохода своей возлюбленной Юзи, которая дала ему надежду на взаимность, если только он достанет ей оттиск с документов, фотографированных капитаном. Он в этот день оставался в лаборатории позже всех учеников, и за отъездом капитана в клуб, оставался один во всем помещении лаборатории, имевшей ход с одной стороны на ту же лестницу, а с другой в собственную квартиру капитана. Молодая девушка, завернутая в бурнусик, вся трепеща от страха и душившего ее страшного волнения, вследствие пережитых ею ощущений… почти потеряла сознание, и беспомощно склонилась на руки молодого человека… Ноги её подкашивались, она чуть было не упала.

— Спасите меня, кто бы вы ни были, заклинаю вас, спасите меня… здесь убийство… я не виновата… сейчас явится полиция… спасите, спасите! — бормотала Ольга, схватывая за руку молодого человека, который увидав свою ошибку, хотел быстро ретироваться…

— Ради Бога, дайте мне возможность бежать или скрыться… иначе я погибла… я этого никогда не забуду!..

Сердце молодого человека екнуло… никогда он не слыхал голоса нежнее и приятнее, никогда он не видал красоты более трогательной. При слабом свете лампы, горевшей на стене, Ольга показалась ему каким-то небесным существом, и он, позабыв опасность своего положения, и повинуясь только внушению своего сердца, поддерживая Ольгу, стал спускаться с лестницы… Но внизу уже раздавались голоса… слышался шум захлопнутой несколько раз двери, было поздно, полиция являлась на скандал.

Схватить молодую девушку за руки, и не говоря ни слова, почти насильно протащить ее до третьего этажа, было делом нескольких секунд… Там молодые люди остановились. Они слышали, как явилась полиция, как приехал плац-адъютант, и как арестованный князь Перекатипольев был отправлен на гауптвахту… Шум на лестнице замолкнул… Надо было воспользоваться минутой, и бежать, но почти в ту же минуту по лестнице, уже вверх, послышались торопливые шаги, и шелест шелкового платья.

— Андрюша… Андрюша, вы здесь? — проговорила шепотом Юзя, тайно от капитана, бывшего в клубе, опять сидевшая у Франциски и чуть не попавшая в число свидетелей скандала…

— Андрюша… Андрюша… Бога ради скорей ключ… ключ!..

Молодой человек был между двух огней, ему смертельно жаль было оставить молодую девушку, которая так нежданно отдалась под его покровительство, а вместе с тем, его призывал голос той женщины, для которой он готов был сам идти на преступление…

— Я здесь, здесь, идите, дверь не заперта, — шепнул он, бросая руку Ольги, и спускаясь к Юзе… я слышал шум и спрятался, чтобы не подать подозрения… — ради Бога, что случилось?..

— После расскажу… теперь скорей, скорей, мой милый коханый!.. Как я люблю тебя, ты меня спасаешь, — и быстрее птицы она порхнула в дверь лаборатории… но затем вдруг остановилась на пороге.

— Милый! Коханый… поди сюда… ну, а копии?.. — она взяла Андрюшу за плечо, и близко, близко нагнула свое лицо к его губам…

— Уже… все сделано!..

— Браво? Какой ты милый, хороший! Давай их сюда…

Андрюша хотел было достать сфабрикованные копии из кармана, но дверь внизу громко хлопнула и в швейцарской загремел зычный голос капитана… Юза в ту же секунду юркнула в дверь, замок щелкнул, а бумаги остались в руках совсем оторопелого Андрея. Он понял опасность, и быстро взбежал на площадку третьего этажа, где вся трепещущая Ольга, ни жива, ни мертва сидела на низеньком, плетеном диванчике, поставленном любезным домохозяином для отдыха жильцов…

— Бога ради, едемте… довезите меня, я одна не могу, у меня ноги подкашиваются!.. — прошептала Ольга, узнавая своего недавнего покровителя… Бога ради, проводите меня!

— Шшш, тише, ради Бога, тише, идут, — заговорил Андрей, слышавший как пыхтя и отдуваясь, словно локомотив, по лестнице, подымался капитан Цукато… — дайте пройти.

Капитан позвонил, дверь открылась, и в ту же минуту из-за двери послышался резкий и звонкий голос Юзи… Она успела уже, через лабораторию, очутиться у себя на квартире и с криком бросилась навстречу капитану, делая ему ужасающую сцену, зато что, он опять засиделся в клубе так поздно… Дверь закрылась и голоса смолкли. Молодые люди, сидевшие плотно прижавшись и в полном безмолвии на диванчике, хотели воспользоваться тишиной и спуститься с лестницы, но из квартиры Франциски тайком, и крадучись, промелькнули четыре тени и скрылись в темноте лестницы.

Это были Клюверс, Зверобоев, барон Кармолин и Шведов, с некоторых пор ставший постоянным собутыльником и партнером сибиряков. Вся эта компания просидела все время дознания и опроса в дальнем, собственном кабинете Франциски Карловны, боясь, пуще огня, попасть в протокол. Но теперь они были спасены, полиция ушла, и путь был свободен.

Франциска Карловна, пришедшая в себя, после тяжкого обморока, как женщина вполне практичная, поняла всю выгоду, которую можно извлечь из возможности пугнуть скандалом фигурировать в своем процессе, таких крупных тузов, как Клюверс и Зверобоев, и прощаясь с ними, прошептала умирающим голосом: