Петрикор

Фразу «Чего желаете?» по-французски он уже вполне узнавал. Серж (так он теперь себя называл) поднял голову и внимательно посмотрел на бармена – мужчину со жгучими черными волосами (вероятно, крашеными). В лучах солнца они отсвечивали синевой воронова крыла. Бармен улыбнулся, отчего вокруг глаз у него сложилось множество мелких морщин.

«Напоминает молодящегося гея», – отметил про себя Серж.

– Champagne, please[25].

Говорить по-французски он все еще стеснялся, хотя и занимался уже пять месяцев с преподавателем. Языки вообще в молодости надо учить, пытался оправдать себя Сергей. По-английски он разговаривал вполне сносно. В его школе, где все было пропитано духом советского патриотизма, казалось, практиковалась идея бесполезности знания иностранных языков, но Сергею нравилась молоденькая учительница английского, она и вдохновляла его учить язык и писать диктанты на отлично.

Теперь у Сержа совсем другая жизнь и другие обстоятельства. А как следствие – другие требования к себе, что, по его мнению, выдавало в нем человека, стремящегося к развитию и осознанности, – последнее слово он особенно любил употреблять.

– Бокал или бутылку? – Бармен тоже перешел на английский.

– Давайте пока бокал, а там посмотрим.

Серж забарабанил пальцами правой руки по столу – этим жестом его наградил старший брат Николай. Когда-то у них почти все было на двоих, даже жесты. После школы он поступил в аграрный институт, но неожиданно бросил учебу и загремел в армию. Вернувшись из армии, пошел работать таксистом, а теперь возил директора местного завода. Сергей поначалу во всем ему подражал, но потом… В общем, теперь у каждого была своя жизнь. Уже год, как они не разговаривали. Серж пытался убедить себя, что разговоры и встречи только пробуждают в Николае чувство зависти. А в чем, собственно, был виноват он? В том, что хотел быть лучше и стремился жить достойно, вразрез с детскими установками, будто все материальное не имеет ценности и все зло исходит от денег, которых, как следствие, в его прежней жизни не было.

В воздухе повеяло сладковатым ароматом ванили, и он невольно обернулся. Рядом остановились две длинноногие девушки в мини-юбках.

– See you![26] – сказала одна другой и пошла вперед уверенной походкой.

– Здесь свободно? Позволите? – спросила вторая по-английски, голос у нее оказался довольно приятным.

Сергей не сразу догадался, что обращаются именно к нему.

– Да, пожалуйста, садитесь.

Девушка промурлыкала «мерси» и присела рядом.

– Могу я предложить вам шампанского? – Он не собирался вступать в серьезную фазу знакомства, но слова вылетели как-то сами собой.

– А почему бы и нет? – ответила она на русском с заметным акцентом, как-то по-особому вытягивая гласные. – Вы же русский? – добавила она и окинула Сергея оценивающим взглядом.

– Русский. А что, так сильно заметно?

– Ну, не сильно, конечно. Но заметно.

– Всегда удивлялся. Как можно сразу понять, что человек русский?

– У русских во взгляде что-то особенное есть.

– Да бросьте.

– Есть, есть.

– Русская тоска. Угадал? По мне, так это попросту лень. А тоску придумали, чтобы как-то оправдать природную апатию и нежелание что-то менять. Приходится с ней жить. И весьма неплохо порой.

– Может быть, и так, но есть и другие качества, отличающие русских.

– Какие же?

– Доброта.

– Не буду спорить. Пусть будет по-вашему. Люди – везде люди. Разные. А сами вы откуда? Вы хорошо говорите по-русски.

– Я из Сербии. Знаете такой город – Белград?

– Да, конечно. Он после разделения Югославии стал столицей Сербии. Говорят, красивый город. Сам я не был.

– Красивый. Только жить там сложно.

– Жить везде не просто.

– Возможно, но гораздо приятнее, когда есть выбор и не приходится выживать.

– Да, конечно. Только я думаю, что принцип выживания не что иное, как метафора нашей жизни. Вне зависимости оттого, где мы живем. Так вы покинули родной город в поисках красивой жизни?

– Можно сказать и так. А что?

– Да нет, ничего. Жизнь вообще непредсказуема.

Сергей был родом из Воронежа. Люди там, в отличие от жителей Санкт-Петербурга и Москвы, намного более открытые и наивные – так он полагал. После двадцати лет жизни в Петербурге Сергей мог позволить себе эти сравнения. Бесхитростные – вот, пожалуй, правильный эпитет, точный. Люди могут стремиться к лучшей жизни, получать образование, развиваться, но нельзя уйти от своей сути.

И хотя это стало уже далеким прошлым, он отчетливо помнил все нюансы, связанные с той, чей взгляд сейчас напомнили ему голубые глаза сидящей напротив девушки.