Петрикор

Захотелось спросить свою новую знакомую: «А как же так случилось, что ты сейчас здесь?!» Но Сергей вовремя удержал себя от столь нелепого вопроса. Да и что, в сущности, случилось-то? Быть дорогой проституткой на Лазурном Берегу уже давно считается престижным. И чем еще могла заниматься Мила – с ее идеальным загаром, безупречными ногами, так сладко пахнущая ванилью, – чтобы получать доход, отвечающий ее жизненным запросам?

Впрочем, очень скоро Мила разговорилась сама. Рассказала, что живет здесь уже несколько месяцев, снимая с подругой на двоих небольшую, но уютную квартиру. Уже обустроилась, освоилась. И все, в общем-то, шло неплохо. Во всяком случае, перспектив для себя она видела гораздо больше, чем в Сербии, откуда уехала с одним небольшим чемоданчиком вместе с Кристиной (так звали вторую длинноногую красавицу). Сначала они прожили полгода в Париже. Уже потом, набравшись смелости и опыта, решили перебраться в Монте-Карло: и климат лучше, и богатых клиентов больше.

Мила улыбнулась, и только сейчас Серж заметил на ее зубе небольшой бриллиант, переливающийся радугой.

– Ну, за тебя и твой успех! – сказал он совершенно искренне.

* * *

Когда Сергей покинул кафе, ленивые облака все так же стояли в высоком голубом небе. Это напоминало полотно Клода Моне «Дама с зонтиком». Серж шел по улице и смотрел на людей. Почти каждого из них можно было отнести к избранным. Таковыми они себя и считали, не всегда признаваясь в этом окружающим, чтобы не показаться снобами. Хотя многим такое даже нравилось: смотреть на окружающий мир чуть свысока, демонстрируя свою избранность и исключительность.

Пожалуй, Монте-Карло – именно то место, оказавшись в котором можно предположить, пусть даже и ненадолго, что жизнь удалась. Во всяком случае, достигла того уровня социальной принадлежности, когда с уверенностью можно сказать, что ты перешел черту, за которой осталось коллективное восприятие действительности. Тем более если ты – владелец виллы в колониальном стиле, свой среди этих избранных, на кого еще недавно смотрел с завистью и недоверием. Как приятно наслаждаться бокалом вина и рассуждать о том, кому приписывать победу – самому себе или судьбе? А может быть, заботе Создателя?

В среднем триста дней в году в Монако светит солнце. Подобное обстоятельство тоже резко отличает в выгодную сторону самое крошечное монархическое государство, скажем, от красивого, но холодного и промозглого Петербурга, где солнце вовсе не балует жителей.

Серж снял туфли. Ноги погрузились в мягкий песок. Именно такое ощущение он представлял себе раньше, когда работал допоздна без выходных и отпуска.

К семи вечера он пешком добрался до виллы и только теперь почувствовал, что прошел не так уж и мало – тянущая боль приятно отзывалась в ногах. С каким-то внутренним предвкушением и гордостью – за то, что удалось сделать, за весь свой путь! – Сергей вставил ключ в резные чугунные ворота. Калитка бесшумно открылась. В то же мгновение аллею до самой виллы осветил мягкий свет фонарей.

В воздухе стоял густой запах эвкалиптовых деревьев. А еще, едва уловимый, – от цветущих розовых кустов. Он впервые был на вилле один. Мишель и Энрике – французская пара, присматривавшая за домом, – уехали на неделю в Прованс: матери Мишель поставили какой-то неутешительный диагноз и нужно было определиться, как быть дальше. Они договорились, что на вилле пока будет прибираться сестра Энрике. От приготовления завтраков, обедов и ужинов Серж отказался. Решил, что вокруг много всяких заведений, а что-то легкое он и сам с радостью себе приготовит.

На какой-то миг Сергей даже забыл обо всем: что находится в Монте-Карло и что скоро придет очаровательная в своем цинизме девушка Мила. Захотелось просто поспать. Заснуть и не видеть никаких снов – ни цветных, ни черно-белых. Просто спать.

Сергей лежал на диване и разглядывал картину – как ему казалось, ласточку или же просто две резкие линии, создающие некое подобие птицы на голубом фоне. Приобрести полотно ему рекомендовал дизайнер – за огромные деньги целый год тщательно формировавший изысканный стиль в его новом доме. Дизайнер имел связи со всеми серьезными искусствоведами в Европе и США, поэтому предлагал своим клиентам вовремя инвестировать деньги в актуальное искусство.

Еще одна картина висела в спальне и тоже изображала подобие ласточки в полете, только уже на желтом фоне. Серж купил эти работы исключительно потому, что ему напели что-то про «выгодное вложение свободных средств». Отчасти так и случилось: у художника, выходца из Китая, прошла персональная выставка в Нью-Йорке, и теперь цена на его работы возросла, как часто происходит после таких событий.

Сергей внимательно изучал ласточку (или перевернутый циркуль – можно и так посмотреть), и ему нравилось то, что, вглядываясь в работу, он абсолютно ничего не испытывал. Возможно, именно подобная «возникающая пустота» и являлась творческой удачей художника, объясняющей его успех.