Читаем Phantom (СИ) полностью

На дворе раннее утро, Юнги стоит перед входом в одну из элитных высоток столицы, адрес которой ему скинул Намджун, и ждёт своего теперь уже нового босса. Ким пунктуален. Юнги задерживает дыхание, пока вышедший из стеклянной двери мужчина твердыми шагами идёт к нему. Намджун одет в темно-серый костюм и белоснежную рубашку, он выглядит настолько потрясающе, что Юнги от стыда хочется провалиться под землю. Такие, как Намджун, с такими оборванцами, как Мин, даже здороваться не станут, но Ким останавливается в шаге, буквально облизывает парня взглядом и, кивнув головой куда-то вправо, приказывает идти за ним. Они снова входят в здание и идут в лифт.

— Сегодня я покажу тебе, где мои машины, а с завтрашнего дня ты ждешь меня снаружи в уже заведенном автомобиле, — говорит Ким и нажимает на панель управления лифта.

Как только дверца закрывается, воздух в лифте резко заканчивается. Юнги опускает взгляд вниз, изучает носки своих кед и старается не смотреть на Кима. Юнги чувствует, как тот пристально его рассматривает, под взглядом Намджуна кожа стягивается, будто еще секунда - и по швам трещать начнёт. Мин топчется на месте, прикусывает губу, не знает, куда деть руки, как будто он стоит перед Намджуном полностью обнаженным. Во всяком случае, то, как жадно изучает его старший, заставляет так думать. Впервые в жизни Юнги неудобно находиться в тесном помещении с другим парнем, впервые в жизни от одного взгляда у Юнги ноги подкашиваются, а всё вокруг ходуном ходит.

Намджун - не Юнги, он против своих желаний не идёт, продолжает пристально рассматривать паренька и борется с охватившим нутро пожаром. Хотя это пламя ему самому не потушить, никому не потушить, кроме этого мелкого в ободранных джинсах и растянутой футболке парня. Намджун еще вчера понял и принял, что воришка богически красив: его красота невесомая, воздушная, ею только любоваться и только избранным касаться — Намджун этим избранным стать очень хочет. Соблазн слишком велик, перед таким искушением не устоять. Ладони горят от желания прикоснуться, в голове марево из мыслей, желаний: на всех из них Шуга голый, и все они - грязные. У Намджуна терпение заканчивается, тормоза слетают, сковывающие его движения нормы, правила - всё на грани; вжать бы мелкого в полированную стену, впиться бы в пульсирующую венку на шее, кусать, сжимать, мять пальцами эти узкие бедра, оставлять по всему телу метки, следы. У этого мальчика кровь такая: призывающая, манящая, он сам весь и есть соблазн, самый сильный из всех — один его взгляд и Намджун лопатками в пол. Шуга знать не знает, какой ураган поднимает в Киме, как сметает его разум, как в струнку вытягивает его нервы и заставляет желать себя с каждым следующим вздохом так сильно, что это даже больно. У Намджуна так раньше не было. Ни от кого у него в голове такой вакханалии не творилось, Шуга просто стоит, уткнувшись взглядом в пол, а у Намджуна член снова брюки разорвать грозится.

— Рубашка и классические брюки, — прерывает тишину Ким, и Юнги приходится поднять на него глаза. — Тебе нужно придерживаться определенного дресс-кода, пока ты работаешь на меня.

— У меня нет такой одежды, — говорит первое, что приходит на ум Мин.

— Значит, надо купить.

— Чем тебе мои шмотки не угодили? — злится Юнги, будто бы он сам не знает, что выглядит оборванцем рядом с ним.

— Лично мне - очень даже угодили, — ухмыляется Намджун и скользит взглядом по ключицам, выглядывающим из-под растянутого ворота футболки. Опускает взгляд ниже, задерживается на обтянутых джинсовой тканью бёдрах, еще ниже - зависает на острых коленках, прикусывает нижнюю губу, собирает пальцы в кулак, лишь бы не наброситься. Мин чувствует его желание, оно будто осязаемо, пробирается под кожу, манит и пугает одновременно. Никогда раньше Юнги так не срывался на выход, как сейчас, стоило дверце лифта разойтись. Ким выдыхает и идёт следом.

— Ахуеть, — выпаливает Мин и замирает перед линией выстроившихся в ряд шикарных автомобилей.

— Не выражайся, но приму как комплимент, — усмехается Намджун и останавливается позади парня.

— Это всё твоё, или в этом здании одни мажоры живут? — Юнги всё ещё не может скрыть восхищения и подходит к стоящему первым Bugatti Veyron.

— Вот как ты меня называешь, значит, — хмыкает Ким. — Этот этаж мой, и машины мои.

Юнги проводит пальцами по капоту, заглядывает сквозь стекло внутрь автомобиля и переходит к Майбаху. Намджун стоит рядом и с улыбкой наблюдает за детским восторгом Шуги.

— Да блин, сколько же у тебя денег, что ты такое себе позволить можешь? — восклицает Мин и с широко раскрытыми глазами смотрит на мужчину. — Будь я девчонкой, я бы тебе чисто за один этот Майбах дал! — Юнги обходит авто и поглаживает ладонью капот.

— Ты и так дашь, — спокойно говорит Ким, и Юнги осекается.

— Прости?

— Ты типа не расслышал? — Намджун приподнимает бровь и смотрит на парня.

— Позволь, тебя разочаровать, — вскидывает голову Мин. — Дают мне. Так что - обломись.

Ким медленно подходит к Юнги, заставляя того сперва вжиматься задом в капот Майбаха, а потом и вовсе на него сесть.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Как стать леди
Как стать леди

Впервые на русском – одна из главных книг классика британской литературы Фрэнсис Бернетт, написавшей признанный шедевр «Таинственный сад», экранизированный восемь раз. Главное богатство Эмили Фокс-Ситон, героини «Как стать леди», – ее золотой характер. Ей слегка за тридцать, она из знатной семьи, хорошо образована, но очень бедна. Девушка живет в Лондоне конца XIX века одна, без всякой поддержки, скромно, но с достоинством. Она умело справляется с обстоятельствами и получает больше, чем могла мечтать. Полный английского изящества и очарования роман впервые увидел свет в 1901 году и был разбит на две части: «Появление маркизы» и «Манеры леди Уолдерхерст». В этой книге, продолжающей традиции «Джейн Эйр» и «Мисс Петтигрю», с особой силой проявился талант Бернетт писать оптимистичные и проникновенные истории.

Фрэнсис Ходжсон Бернетт , Фрэнсис Элиза Ходжсон Бёрнетт

Классическая проза ХX века / Проза / Прочее / Зарубежная классика
Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие
Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие

В последнее время наше кино — еще совсем недавно самое массовое из искусств — утратило многие былые черты, свойственные отечественному искусству. Мы редко сопереживаем происходящему на экране, зачастую не запоминаем фамилий исполнителей ролей. Под этой обложкой — жизнь российских актеров разных поколений, оставивших след в душе кинозрителя. Юрий Яковлев, Майя Булгакова, Нина Русланова, Виктор Сухоруков, Константин Хабенский… — эти имена говорят сами за себя, и зрителю нет надобности напоминать фильмы с участием таких артистов.Один из самых видных и значительных кинокритиков, кинодраматург и сценарист Эльга Лындина представляет в своей книге лучших из лучших нашего кинематографа, раскрывая их личности и непростые судьбы.

Эльга Михайловна Лындина

Биографии и Мемуары / Кино / Театр / Прочее / Документальное
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
О медленности
О медленности

Рассуждения о неуклонно растущем темпе современной жизни давно стали общим местом в художественной и гуманитарной мысли. В ответ на это всеобщее ускорение возникла концепция «медленности», то есть искусственного замедления жизни – в том числе средствами визуального искусства. В своей книге Лутц Кёпник осмысляет это явление и анализирует художественные практики, которые имеют дело «с расширенной структурой времени и со стратегиями сомнения, отсрочки и промедления, позволяющими замедлить темп и ощутить неоднородное, многоликое течение настоящего». Среди них – кино Питера Уира и Вернера Херцога, фотографии Вилли Доэрти и Хироюки Масуямы, медиаобъекты Олафура Элиассона и Джанет Кардифф. Автор уверен, что за этими опытами стоит вовсе не ностальгия по идиллическому прошлому, а стремление проникнуть в суть настоящего и задуматься о природе времени. Лутц Кёпник – профессор Университета Вандербильта, специалист по визуальному искусству и интеллектуальной истории.

Лутц Кёпник

Кино / Прочее / Культура и искусство