Пять фотографий из Великого Новгорода

Ревнители православия меланхолично смотрели со стен храма куда-то мимо Марка. Фото, ещё одно фото – конечно, без вспышки! – увы, снова нет того, что он искал. Он прошёлся по храму, перевёл взгляд. Увидел небольшой уцелевший фрагмент росписи, примыкающий к верхнему восточному окну. Часть сидящей фигуры наклонилась вперёд и обратилась влево. Рядом – изображение какого-то предмета мебели вроде табурета.

– Знаете, что это за сцена? – вдруг услышал Марк голос водителя. – Это один из родителей Марии – или Иоаким, или Анна – держит на руках дочь, а та ласково прижимается к отцу или матери. Очень древнее изображение и редкое – в мире их довольно мало. Это мне одна женщина-искусствовед рассказывала, возил её сюда как-то.

– Да, родительская любовь – это всегда очень трогательно, – проговорил Марк.

Вышли. За храмом он увидел крест, на котором было написано «Фотий и Анна».

– Кто это? – спросил Марк.

– В Юрьевом монастыре узнаете, – улыбнулся водитель.

Ещё несколько кадров, краткий ответ «Делаю всё, что могу» на ещё более лаконичный вопрос заказчика: «?», и они с водителем продолжили путь.

Только отъезжая, Марк заметил, что и рядом с этим храмом тоже расположено небольшое кладбище.

Перынский скит

– Не церковь, а статуэточка, – протянул Геннадий, указывая на храм Рождества Богородицы. – Вроде как одна из самых маленьких домонгольских церквей в стране. Ее освятили в начале XIII века. Здесь был и монастырь Рождества Богородицы, но о дате его основания ничего не знают. Потом её шведы сожгли, кажется, в начале тысяча шестисотых годов.

Небольшая церковь казалась выше, чем, вероятно, она была на самом деле. Стройная и лёгкая, она умиляла и будто бы просилась на пасторальную картинку.

– А ведь на каком грозном, можно сказать, месте она стоит, – продолжал Геннадий.

Марк огляделся – вокруг было тихо и безмятежно. Хоть бери и фильм «Остров» снимай. С Ильменя дул ветерок, ничуть не волновавший местные вековые сосны.

– Почему грозном?..

– На Перыни было урочище бога-громовержца, – ответил Геннадий. – Ну, Перуна. Потому и название такое. Тут, вообще, раньше был остров между речками Прость, Ракомка и Волховым… А в шестидесятых годах – мне отец рассказывал, он родом из деревни неподалёку – тут чёрти что наделали. Насыпали дамбу, пойма Прости уменьшилась и чуть ли не в болото превратилась. Ну, и что в итоге?.. Остров стал полуостровом, а сейчас и вовсе – холм. Спасибо сосновой роще, благодаря ей хоть издалека видно скит этот.

– А что из себя представляло это урочище, не знаете? – поинтересовался Марк.

– Ну, как что… – развёл руками Геннадий. – По легенде, поставил тут Владимир – вернее, не он, а его воевода – идол Перуна. Он за главного бога у них, у язычников, был, что ли… Жертвы тут ему приносили и всё такое прочее. А потом, вроде как и десяти лет не прошло, Владимир решил крестить Русь и повелел уничтожить Перуна и сбросить его в Волхов. Где-то здесь был идол, вокруг него – изображения других языческих богов. Это всё было на возвышении, а вокруг – ров.

– Как бы не так, – вдруг услышали они чей-то голос чуть позади. – Есть и другие версии.

Голос принадлежал монаху. Тот поправил очки и представился:

– Я живу на скиту уже давно, – говорил он. – И хотя не историк, не исследователь, много чего знаю. И не из интернета информацию беру.

На этих словах монах почему-то укоризненно посмотрел на Марка. Тот сказал с улыбкой:

– Мне очень интересна ваша версия.

Монах жестом задал новым знакомым направление.

– Нет, конечно, вы всё правильно сказали про Владимира и его воеводу – его, кстати, Добрыней величали – и да, тут правда справляли культ, однако всё не так просто! – парировал Геннадию монах. – Что касается самой площадки, тут есть разные версии. Та, что изложили вы, принадлежит археологу Седову и, разумеется, нельзя её отвергать. Но другие учёные – например, Конецкий – считают, что раскопки раскрыли не святилище, а сопки. И рвы – это часть основания срытых позднее погребальных насыпей. Так что, скорее всего, наши предки тут хоронили усопших.

– То есть на месте, где сейчас крест стоит, – и Марк указал на большой христианский символ, возле которого они находились, – могло и не быть Перуна, так?

Собеседник кивнул:

– Вполне возможно. А знаете, как Новгород крестили?

– Думаю, что не без сложностей, – предположил Марк.

– Да, новгородский люд креститься не хотел, – ответил монах. – Плакали по Перуну. Знаете, я не думаю, что это потому, что так уж им христианство не нравилось, просто налаженный ход жизни менять всегда сложно. Прогуляемся?..

– А что это за красно-белые здания? – спросил Марк, снимая симпатичные домики со шпилями на крышах. – То, что осталось от монастыря?..