Пять фотографий из Великого Новгорода

– Не совсем от монастыря, – поправил его монах. – От скита… Монастырь упразднили в XVIII веке. А в следующем столетии открыли скит соседнего Юрьева монастыря. Здесь была строгая монашеская жизнь – монахи вкушали только растительную пищу, а женщин сюда допускали вовсе раз в год: на храмовый праздник. Ну, а в богоборческие годы – и без моих пояснений понятно, что последовало. После распада Союза скит перешёл к церкви. Сейчас здесь я живу один. Ну, и трудники иногда.

– Я бы не отказался так пожить, – улыбнулся Марк. – Не всю жизнь, конечно. Но порой уединение необходимо.

Не достигнув цели, он отметил, что с удовольствием прогулялся по скиту. Монах подарил ему брошюрку о Перыни и заверил, что сегодня Марк «ничего ещё не увидел и надо приехать еще раз».

Юрьев монастырь

– Вот мы и в Юрьевом монастыре, – сказал Геннадий.

– И какому Юрию он посвящён? – поинтересовался Марк, настраивая фотоаппарат.

– Вообще, по-моему, Ярославу Мудрому, он велел его построить. По крайней мере, эта версия самая популярная, – ответил водитель.

Марк огляделся вокруг – большая белоснежная обитель, исток Волхова. Красиво. Он уже мог сказать: «привычно красиво». К третьему своему новгородскому дню он отметил, что, пожалуй, уже немного сросся с городом.

Они вошли на территорию монастыря через колокольню. Её построили по проекту Карла Росси в XIX веке, причём сначала предполагалось, что она будет значительно выше, но этого не допустил император Николай I, ведь тогда она бы соперничала с величием колокольни московского кремля – это Геннадий пересказывал Марку слышанную ранее от экскурсоводов очередную легенду…

– А ещё здесь висел третий по величине колокольный набор страны. Больше были только в московском кремле и Троице-Сергиевой лавре, – похвастался Геннадий.

– Столько всего знаете, а о названии монастыря – нет, – обратился он к Геннадию с доброй усмешкой. – Непорядок.

Марк отправил фото таблички с названием монастыря, замершей на одной из стен, не только заказчику, но и Зое – ей он и задал вопрос, на который не мог ответить его верный водитель.

«В крещении Ярослав носил имя Георгий. Георгий-Гюргий-Юрий. Понимаешь?» – написала Зоя.

«Вот как, – ответил Марк. – Где здесь-то «человека новгородского» искать? Монастырь большой, глаза разбегаются».

«Прежде всего – Георгиевский собор», – был ответ.

…– Кажется, он даже больше и выше Софии, – сказал Марк, вглядываясь в шестистолпный храм с лестничной башней.

– Нет, за счёт галерей София по габаритам больше, но по вертикальным пропорциям они сопоставимы, – объяснил Геннадий. – Его строил зодчий Пётр – тот же, что работал над Николо-Дворищенским собором.

– С виду неплохо сохранился, – оценил Марк. – А внутри как?

– Фрески там сохранились довольно плохо… В XIX веке древние росписи сбили со стен и расписали храм заново в современном стиле. Как мне объясняли, тогда это было в порядке вещей… – сообщил Геннадий.

В стене Марк увидел фрагмент старой кладки (смешанной, насколько он понял – из камня и кирпича). Оглядел его внимательно. Пока Марк обходил собор, его спутник снова таинственно исчез. Тогда он робко примкнул к группке паломников, которая целеустремлённо шагала внутрь храма.

– Хорошо, что всё-таки летом сюда приехали, – сказала мама-паломница дочке-подростку. – Собор не отапливается же. Сюда, наверное, в холода и внутрь-то не пускают.

Девочка кивнула, не отрываясь от смартфона. Мать резковато дёрнула её руку – забрала гаджет. Девочка скривилась, но промолчала. Марк ещё немного побыл у храма, но вскоре поспешил за «своими» паломниками.

Внутри было не просто прохладно, а даже холодно. И это казалось невероятным: в такую-то жару. Температурный контраст усиливал уже знакомое Марку ощущение, будто оказался в другой эпохе. Впрочем, смаковать его времени не было, он взялся за фотоаппарат. До Марка доносились обрывки слов монаха, который рассказывал о соборе паломникам:

– Лестничная башня вела на хоры – второй этаж был для высокопоставленных молящихся. Как сказали бы сейчас – для «вип-персон»: князей, посадников. Их же в соборе и хоронили. Например, брата Александра Невского Фёдора и их мать, московского князя Дмитрия Шемяку и его дочь…

…Сохранились только некоторые участки орнаментальных росписей вот здесь, в окнах нижнего ряда, а также фрагменты фресок, которые нашли археологи. Это росписи той же эпохи, что и росписи Никольского собора на Ярославовом Дворище и Рождественского собора Антониева монастыря…

…Мы у входа на лестничную башню. Здесь фрески рубежа XIX-XX веков, их видно довольно хорошо. Перед нами ветхозаветные сюжеты, например, о судье Самсоне. А это – аллегорические изображения зверей – символы грехов, разлагающих душу человека. Далее изображения месяцев в виде людей за сельхозработами – это годовой круг, в котором природа, умирая и обновляясь, предстаёт символом души человека, которая заново рождается в вере…