Пятая печать

– Что смотрите? Знаете ведь – я шутить не мастер. Если уж говорю, что сможете выбраться, если захотите, значит, так и будет. А вы не хотите домой, господин часовщик?

– Мы все отправимся по домам, – сказал Дюрица. – Не волнуйтесь, Лацика. Скоро выяснится, что произошло недоразумение, и нас отпустят.

– Вы это серьезно? – спросил Кирай.

– Нет, – произнес трактирщик. – Неправду говорит господин часовщик. Он лучше нас с вами знает, что мы отсюда уже не выберемся.

Кирай поднял на него глаза:

– Но почему же вы говорите, что я могу выйти отсюда?

– Потому что вы – можете. Ступайте и попросите у них прощения. Скажите, что вы не знаете, почему оказались здесь, но сожалеете о своих проступках и будете впредь пай-мальчиком.

– Вы дурачитесь, Белушка!.. К чему это? – сказал Дюрица и посмотрел на Кирая.

– Шутки шутите надо мной? – обиделся Кирай.

– Ничуть.

– Нет, шутите.

– Если сейчас войдет кто-нибудь из них, подойдите и скажите, хочу, мол, поговорить с начальником. А потом повторите начальнику то, что я вам только что посоветовал.

Кирай недоверчиво посмотрел на трактирщика:

– Все же шутите.

– Нет! Вы только попробуйте – и сразу поймете, насколько это серьезно.

Кирай перевел взгляд на Дюрицу:

– А по-вашему как?

– Не знаю, – ответил Дюрица. – Во всяком случае, попытаться можно. Вдруг и правда все выйдет, как говорит наш дружище Бела.

Трактирщик, приподняв голову, посмотрел сначала на Кирая, потом на часовщика:

– Оставьте, мастер. Если еще и вы будете убеждать его, он, чего доброго, и впрямь поверит и начнет барабанить в дверь, требовать, чтобы пригласили начальника. Вы еще не начали, Лацика? Постучите им.

– А может, все так и есть, – спросил книжный агент, – как нам тут дружище Бела представил?

– Может.

– Я ведь просил оставить его в покое, – сказал трактирщик.

– Вполне может быть, – повторил Дюрица. – Во всяком случае, попытка не пытка, вы ничем не рискуете.

– Мы ничем не рискуем, – повторил слова Дюрицы Кирай.

– И впрямь не рискуете? – спросил трактирщик. – Вы это серьезно?

Кирай не ответил, погруженный в какие-то размышления. Он прошел по комнате и остановился у двери. Заложив руки за спину, уставился в пол.

Трактирщик кивнул в его сторону.

– Ведь просил я вас помолчать, – упрекнул он Дюрицу. – Если уж и вы подтвердите, он только об этом и будет думать.

Он пристально посмотрел на часовщика, потом взялся рукой за его пиджак, подложенный ему под голову.

– Поди, и думать не думали, старина?

– О чем? – очнулся от своих мыслей Дюрица.

– Что вот так кончите…

– Ну, это еще неизвестно.

– Да чего уж.

Он пристально посмотрел на часовщика:

– Не хотел бередить вам душу. Видел я вашу жену за несколько дней до смерти – уж простите, что вспоминаю, – заходила в трактир посоветоваться с моей насчет какого-то кулинарного рецепта. Вошла, живот большущий. Было это за пару дней до родов. А я ей и говорю: «Ну, Пирошка, вот увидите, будет мальчик». – «Хорошо бы», – отвечает. «Как назовете?» – спрашиваю. Она мне: «Я бы Миклошем назвала». – «По отцу, значит?» – «Да», – говорит. Я ей со смехом: «Так ты ведь Миклошем одного сынка уже назвала». А Пирошка мне: «Это верно. Но я бы их всех с радостью по отцу называла». И вдруг покраснела как девочка.

Дюрица молчал. Трактирщик снова приподнялся на локте и закашлялся.

– Кончен бал, – натужным от кашля голосом сказал он. – Или, как у нас говорится, кранты.

Дюрица смотрел прямо перед собой.

– Я вас кое о чем спросить хотел, – заговорил трактирщик, снова откинувшись навзничь. – Захотите – ответите, не захотите – не обессудьте за любопытство. Вы слушаете?

– Да, – сказал часовщик.

Трактирщик повернулся к нему:

– Вы не знаете, почему нас взяли?

Дюрица посмотрел на него:

– Нет.

– В самом деле не знаете?

– В самом деле. И прибавил:

Откуда мне знать.

– А я всегда был уверен, – продолжал трактирщик, – только не обижайтесь на мои слова, что вы в чем-то замешаны. В чем-то хорошем.

– Ошибаетесь, – ответил Дюрица.

– Не уверен.

– Тогда не знаю, что вам сказать. А зачем вы дразните Швунга?

– Хотелось бы думать, что все будет именно так, как я ему сказал.

– Не будет, зря вы надеетесь, Белушка.

– В том и беда. Я хоть и мелкий, но все-таки коммерсант. Мир, по-моему, так устроен, что люди всегда что-то отдают и что-то получают. Так устроено. Отдал – получил: вокруг этого все и вертится.

– Ошибаетесь.

– Вряд ли. Я пробовал размышлять об этих дурнях, которые нас сюда притащили. Будь у них капля ума, они тоже сообразили бы. Ведь нужно быть идиотами, чтобы нас здесь держать. Ну отделали – так выпустите. И встреть я потом кого-нибудь из них, на брюхе бы к стойке пополз, чтоб обслужить, да еще задаром, в задницу целовал бы. Таким бы правильным малым сделался, что твой Микки Маус. А раз так, то какой им резон в расход нас пускать? Где тут прибыль на вложенный капитал? Зачем избивать до полусмерти, если потом нас все равно укокошат? Где тут деловой подход?

Кирай отошел от двери и, доковыляв до них, остановился у ног трактирщика.

– Может быть, вы и правы, дружище Бела. Вовсе не исключено, что нас выпустят.

– Я же сказал вам, надо попробовать, – кивнул Дюрица. – Вы ничего не теряете.