Пятнадцатилетний капитан

Когда миссис Уэлдон осталась одна, первая ее мысль была о том, что Негоро придет за ответом не раньше, чем через неделю. За этот срок надо было что-то предпринять. Нельзя было полагаться на совесть Негоро, но можно было положиться на его корыстолюбие.

Та «коммерческая ценность», какую представляла миссис Уэлдон для своего тюремщика, очевидно должна была уберечь ее от всяких новых опасностей, по крайней мере на протяжении ближайших дней. А за это время, быть может, ей удастся придумать такой план, при котором возвращение ее в Сан-Франциско не требовало бы приезда мистера Уэлдона в Казонде.

Молодая женщина не сомневалась, что, получив ее письмо, Джемс Уэлдон тотчас же помчится в Африку, невзирая на опасность этого путешествия. Но кто поручится, что ему разрешат беспрепятственно выехать из Казонде с женой, ребенком и кузеном Бенедиктом, когда сто тысяч долларов уже будут в руках у Негоро?

Достаточно ведь простого каприза королевы Муаны, чтобы всех их здесь задержали!

Не лучше ли было бы, если бы передача «товара» и уплата выкупа произошли где-нибудь на океанском побережье? Это избавило бы мистера Уэлдона от необходимости предпринимать опасную поездку во внутренние области Африки и дало бы им возможность действительно вырваться из рук этих негодяев, после того как ее муж внесет выкуп.

Об этом-то и раздумывала миссис Уэлдон. Вот почему она отказалась принять предложение Негоро. Она понимала, что Негоро дал ей неделю на размышление потому, что ему самому нужно было время, чтобы подготовиться к поездке.

— Неужели он действительно намерен разлучить меня с Джеком? — прошептала миссис Уэлдон.

В этот миг Джек вбежал в дом. Мать схватила его на руки и прижала к груди так крепко, словно Негоро уже стоял рядом, готовясь отобрать у нее ребенка.

— Мама, ты чем-то огорчена? — спросил мальчик.

— Нет, сынок, нет! — ответила миссис Уэлдон. — Я думала о твоем отце. Тебе хотелось бы повидать его?

— О да, мама! Он приедет сюда?

— Нет… нет! Он не должен приезжать!

— Значит, мы поедем к нему?

— Да, Джек!

— И Дик тоже? И Геркулес? И старый Том?

— Да… да…

Миссис Уэлдон опустила голову, чтобы скрыть слезы.

— Ты получила письмо от папы? — спросил Джек. — Нет, дорогой.

— Значит, ты сама хочешь написать ему?

— Да… может быть, — ответила мать.

Джек, сам того не зная, коснулся больного места. Чтобы прекратить этот допрос, миссис Уэлдон осыпала ребенка поцелуями.

Нужно сказать, что у миссис Уэлдон совершенно неожиданно возникла надежда вернуть себе свободу без вмешательства мужа и вопреки воле Негоро. Эту надежду ей подали несколько случайно услышанных фраз.

Дней за пять перед тем Альвец и один торговец-метис из Уджиджи беседовали в саду, неподалеку от домика, где жила миссис Уэлдон. Темой их разговора, как и следовало ожидать, была работорговля. Они говорили о своем деле и о своих довольно печальных видах на будущее.

Хозе-Антонио Альвец полагал, что научные исследования и географические открытия многочисленных путешественников по внутренней Африке могут сильно повредить свободе коммерческих операций работорговцев. Его собеседник всецело согласился с этим мнением и добавил, что всех ученых и путешественников следовало бы встречать ружейным огнем.

Нередко ученых так и встречали. Но, к великому огорчению почтенных торговцев, тотчас же после убийства одного любопытного путешественника приезжало несколько других, не менее любопытных. А потом, возвратившись на родину, эти люди распускали сильно преувеличенные, как говорил Альвец, слухи об ужасах работорговли и вредили этому и без того достаточно скомпрометированному делу.

Метис сочувственно поддакивал ему и, в свою очередь, заметил, что особенно не повезло рынкам в Ньянгве, Уджиджи и Занзибаре: там побывали один за другим Спик, Грант, Ливингстон, Стенли. Целое нашествие! Скоро вся Англия и вся Америка переселятся во внутренние области Африки.

Альвец посочувствовал товарищу и сказал, что западная Африка в этом отношении счастливее: до сих пор эти ищейки сюда почти не заглядывали. Однако эпидемия начинает захватывать и западную Африку. Казонде пока еще вне опасности, но Кассанго и Вихе, где у Альвеца тоже были свои фактории, уже под непосредственной угрозой.

Опасения работорговцев были вполне обоснованы. Известно, что несколькими годами позже описываемых нами событий Камерон на юге и Стенли на севере действительно забрались в эти неисследованные провинции западной Африки и разоблачили неслыханную жестокость работорговцев и продажность некоторых европейских чиновников, покровительствовавших этому гнусному промыслу.

Имена Стенли и Камерона пока еще не были известны ни Альвецу, ни метису из Уджиджи. Зато они хорошо знали имя доктора Ливингстона. То, что они сказали о Ливингстоне, глубоко взволновало миссис Уэлдон и теперь укрепило ее решимость не сдаваться на требования Негоро: Ливингстон, вероятно, в ближайшие дни прибудет в Казонде со своим эскортом![120]