Пятнадцатилетний капитан

— Не знаю, — ответил капитан Гуль. — Но весьма вероятно, что он взял с собой отряд носильщиков-туземцев.

В эту минуту Негоро вышел на палубу. Сначала никто не заметил его прихода и, следовательно, никто не заметил странного взгляда, который португалец бросил на собаку, по-прежнему оберегавшую два кубика с буквами «С» и «В». Но Динго, увидев судового кока, яростно зарычал и оскалил зубы.

Негоро тотчас же ушел назад в свою каюту, но взгляд, который он успел бросить на собаку, не предвещал Динго ничего хорошего.

— Здесь есть какая-то тайна, — прошептал капитан

Гуль, от глаз которого не ускользнула ни одна подробность этой мимолетной сцены.

— Не странно ли, — заметил Дик Сэнд, — что собака научилась различать буквы алфавита?

— Нет, нет! — воскликнул маленький Джек. — Мама часто рассказывала мне про собаку, которая умела читать и писать. Она даже играла в домино, как школьный учитель.

— Дорогой мой мальчик, — улыбаясь сказала миссис Уэлдон, — эта собака Мунито, о которой я тебе рассказывала, совсем не была такой ученой, как тебе кажется. Если верить тому, что мне рассказывали, Мунито не умела отличить одну от другой буквы, из которых она составляла слова. Весь секрет ее «учености» заключался в замечательно остром слухе. Владелец ее, ловкий американец, заметил это качество у Мунито, стал развивать его и в конце концов добился удивительных результатов.

— Как же он достиг этого, миссис Уэлдон? — спросил Дик. Рассказ молодой женщины заинтересовал его не меньше, чем Джека.

— Вот как, мой друг. Когда Мунито предстояло «работать» перед публикой, на стол выкладывали кубики с буквами, такими же, как эти. По этому столу собака ходила в ожидании, пока публика назовет слово, которое ей надлежало сложить. Обязательным условием было, чтобы это слово знал хозяин Мунито.

— Значит, в отсутствие хозяина… — начал юноша.

— …собака ничего не могла сделать, — сказала миссис Уэлдон. — И вот почему. Буквы, как я уже сказала, были разложены на столе, по которому взад и вперед ходила Мунито. Подойдя к букве, которая входила в заданное слово, она останавливалась, по не потому, что знала эту букву, а потому, что слышала то, чего никто другой не мог расслышать щёлканье зубочистки в кармане своего хозяина. Этот неуловимый звук служил для нее сигналом взять кубик и уложить его рядом с другим в определенном порядке.

— Ив этом заключался весь секрет? — воскликнул Дик Сэнд.

— Да, секрет, как видишь, был простой, — ответила миссис Уэлдон. — Впрочем, и большинство других цирковых фокусов обычно так же просто. Когда хозяина не было вблизи, Мунито теряла свой «дар». Поэтому-то меня так удивляет, что и в отсутствие Самюэля Вернона, — если только он действительно был хозяином собаки, — Динго сумел распознать эти две буквы.

— В самом деле, — заметил капитан Гуль, — это достойно удивления. Впрочем, здесь ведь собака не складывает из букв любое слово, по выбору зрителей: она выбирает только две буквы, — всегда одни и те же. В конце концов собака, которая звонила у дверей монастыря, чтобы получить остатки обеда, назначенные к раздаче нищим, или та собака, которая через день должна была вращать вертел и отказывалась работать не в свою очередь, — быть может, эти собаки гораздо сообразительнее нашего Динго. Но не в этом дело. Перед нами неоспоримый факт: из всех букв алфавита Динго выбрал только две — «С» и «В». Других букв он, повидимому, не знает. Из этого можно сделать только один вывод: что существовали какие-то причины, которые заставили собаку запомнить именно эти две буквы.

— Ах, капитан Гуль, — вздохнул Дик Сэнд,— если бы Динго мог говорить! Он объяснил бы нам, откуда он знает эти буквы и почему он точит зубы на нашего кока!

— И какие зубы! — рассмеялся капитан Гуль, указывая на Динго, который в это время зевнул, обнажив свои страшные клыки.

Глава шестая Кит на горизонте

Легко себе представить, что странные повадки Динго не раз служили темой бесед, которые вели на корме миссис Уэлдон, капитан Гуль и Дик Сэнд. Молодой матрос инстинктивно не доверял Негоро, хотя поведение судового кока по-прежнему было безупречным.

На баке, в помещении команды, Динго был признан ученейшим из псов, который не только читает, но и пишет почище иного матроса. И если он не заговорил еще на человеческом языке, то только потому, что у него, очевидно, имеются веские основания хранить молчание.

— Вот увидите, — ораторствовал рулевой Болтон, — в один прекрасный день этот пес подойдет ко мне и спросит: «Куда мы нынче держим курс, Болтон? На норд-вест[35] или вест-полунорд?» И мне придется ответить.

— Мало ли есть говорящих животных, — рассуждал другой матрос: — вот сороки, попугаи!.. Почему бы и собаке не заговорить? Кажется, труднее говорить клювом, чем пастью.

— Это верно, — заметил боцман Говик, — а всё-таки говорящих собак никогда не бывало.