Пятнадцатилетний капитан

Не удивительно, что Дика так заботил вопрос, куда направляется караван: ведь из Ньянгве не стоило даже пытаться бежать. Если бы миссис Уэлдон, Дику, Геркулесу и прочим неграм посчастливилось вырваться из плена, они всё равно погибли бы в пути где-нибудь между областью Больших Озер и берегом океана.

Но скоро Дик Сэнд успокоился на этот счет. Не понимая языка, на котором говорили между собой начальники каравана, — то была смесь арабского языка с каким-то из африканских наречий, — он всё же заметил, что они часто называют один из местных невольничьих рынков. Речь шла о Казонде, и Дик знал, что это место — центр работорговли в Анголе. В Казонде, думал Дик, решится участь всех пленников, и он не ошибся.

Дик Сэнд, прилежно изучавший географию, знал, что расстояние от Лоанды до Казонде не превышает четырехсот миль. Следовательно, лагерь на Куанзе отстоял от этого невольничьего рынка не больше как в двухстах пятидесяти милях. В обычных условиях такой путь можно пройти за десять-двенадцать дней. Но так как невольничий караван уже был обессилен пройденной дальней дорогой, то Дик считал, что потребуется не менее трех недель на переход до Казонде.

Дику очень хотелось поделиться своими догадками со старым Томом и его товарищами. Для них было бы большим утешением узнать, что караван не загонят в дебри Экваториальной Африки, откуда невозможно выбраться. Но как передать эту приятную весть?

Четверо пленных негров находились на правом фланге лагеря. Они были скованы попарно: Актеон с Остином, Том с Батом. К ним были приставлены специальный хавильдар и стража — человек десять солдат.

Дик, свободный от оков, решил подойти поближе к своим товарищам, которые сидели на земле не дальше, чем в пятидесяти шагах от него Он стал незаметно приближаться к ним.

Вероятно, старый Том угадал намерение Дика. Он что-то шепнул своим товарищам, и те, прекратив разговор, стали внимательно следить за Диком Они не могли двинуться с места, но зато ничто не мешало им смотреть и слушать.

Вскоре Дик незаметно прошел половину расстояния. Он мог уже крикнуть Тому название города, куда направляется караван, и сколько приблизительно может продлиться дорога. Но ему хотелось поговорить с товарищами и условиться, как держать себя во время этого путешествия. Поэтому он продолжал незаметно подвигаться вперед. Сердце его бешено стучало — только несколько шагов отделяло его теперь от цели… Но вдруг хавильдар, словно разгадав его замысел, с воплем бросился ему наперерез. Солдаты, которых всполошил крик хавильдара, тотчас же подбежали и грубо оттолкнули Дика. Вслед за тем Тома и его спутников пинками погнали в противоположный конец лагеря.

Вне себя от гнева Дик Сэнд бросился на хавильдара. Он пытался вырвать у того из рук ружье и, когда это не удалось, оторвал ствол от ложа. Но солдаты всей гурьбой напали на него и повалили на землю. Разъяренные, они растерзали бы юношу на части, если бы не вмешался один из начальников каравана — высокий араб с очень злым лицом. Это был тот самый Ибн-Хамис, о котором Гэррис говорил с Негоро.

Араб произнес всего несколько слов, — Дик, конечно, не понял их значения, — но солдаты послушно оставили свою жертву и отошли в сторону.

Пленникам, видимо, запрещали общаться друг с другом. Но, с другой стороны, страже было строго приказано сохранить Дику жизнь. Кто мог отдать такие приказания, кроме Гэрриса или Негоро?

В это время раздался пронзительный звук рога и вслед за ним раскаты барабанной дроби. Отдых кончился. Лагерь снимался с места. Через мгновение все — начальники, солдаты, носильщики и невольники — были уже на ногах. Невольники разобрали тюки с поклажей и выстроились в колонну, впереди которой стал хавильдар с развернутым пестрым знаменем.

Затем был дан сигнал к выступлению.

Послышалась негромкая песня. Но пели не угнетатели, а угнетенные. И в песне этой звучала наивная вера в лучшее будущее и угроза палачам:

«Вы гоните меня в рабство — сила на вашей стороне. Но я скоро умру. Мертвый, я приду и убью вас!»

Глава восьмая Из записной книжки Дика Сэнда

Гроза прошла, но небо всё еще хмурилось. В Экваториальной Африке в апреле начинается второй период дождливого сезона, так называемая «мазика». В это время дожди льют — чаще всего по ночам — в продолжение двух, а иногда и трех недель. Для невольничьего каравана это было новым и тяжким испытанием.

Ранним пасмурным утром караван покинул место привала и, отойдя от берега Куанзы, направился прямо на восток.

Пятьдесят солдат шагали впереди, около сотни — по бокам колонны, и остальные пятьдесят замыкали шествие, составляя его арьергард[106]. При таких условиях было бы трудно бежать, даже если бы люди не были скованы. Ряды невольников смешались. Женщины, подростки, мужчины и дети шли вперемежку, а надсмотрщики, не скупясь на удары, бичами подгоняли их. В толпе было несколько матерей с грудными детьми на руках. Некоторые женщины волочили за собой голых и босых младенцев, будучи не в силах нести их на руках.