Пятнадцатилетний капитан

Бараки на побережье были до отказа набиты черными пленниками. Немногие невольничьи корабли, которым удавалось благополучно проскочить мимо патрульных судов, стерегущих африканское побережье, не могли забрать весь груз «черного товара», предназначенный к вывозу в колониальные владения Испании.

Казонде, расположенный в трехстах милях от устья Куанзы, считался одним из крупнейших «лакони» — негроторговых рынков Анголы. Купля-продажа людей происходила обычно на «читоке» — главной площади города. Здесь была «выставка товара», и отсюда же трогались в путь караваны, следующие к Большим Озерам.

Как во, всех городах центральной Африки, в Казонде были две части. В торговой части помещались жилые дома туземных, арабских и португальских купцов, а также невольничьи бараки; вторую часть составляла резиденция туземного царька. Обычно это был свирепый коронованный пьяница, правящий при помощи бича и существующий главным образом за счет приношений работорговцев.

Весь торговый квартал Казонде принадлежал в то же время некоему Хозе-Антонио Альвецу. Негоро и Гэррис были его агентами.

В Казонде помещалась главная контора Альвеца, а отделения ее были открыты в Вихе и Кассанго. Через несколько лет после упоминаемых здесь событий Камерон Добывал в кассангском отделении конторы Альвеца и описал его.

По обеим сторонам главной улицы торгового квартала Казонде тянулись одноэтажные с плоскими крышами домики — «тембе», в квадратных двориках за глиняными стенками держали скот. В конце главной улицы находилась. большая площадь — читока, окруженная невольничьими бараками. Высоко над домами поднимались пышные Кроны великолепных смоковниц; вдоль улиц росли веерные пальмы, похожие на поставленные торчком метелки. В уличной пыли копошились стервятники, занятые санитарным обслуживанием городка. Таков был торговый квартал.

Невдалеке от читоки протекает Лухи — речка, являющаяся одним из притоков Конго.

Прилегающая к торговому кварталу Казонде «резиденция» короля представляла собой скопление жалких лачуг, раскинувшихся почти на целую квадратную милю. Некоторые хижины были обнесены тростниковыми загородками, другие — живой оградой из молодых смоковниц, а иные обходились и вовсе без ограды. Между плантациями маниоки, за особым плетнем из папируса, стояли лачуги рабов короля, несколько хижин для его жен и королевский «тембе», чуть повыше и просторнее других. Вот и всё.

Муани-Лунга, королю Казонде, было лет под пятьдесят. Владения его, уже достаточно разоренные его предшественниками, под его управлением пришли в окончательный упадок. У него было сейчас только тысячи четыре солдат, тогда как у португальцев-работорговцев число наемников достигало двадцати тысяч. Король не мог уже, как в добрые старые времена, приносить в жертву богам по двадцать пять — тридцать рабов ежедневно.

Разврат и злоупотребление спиртными напитками превратили этого еще не старого человека в дряхлую развалину, в злобного, выжившего из ума маниака. Он ради каприза увечил и калечил своих рабов, военачальников и министров: он отрезал нос одному, уши другому, ногу или руку третьему. Подданные с нетерпением ожидали его смерти.

Только одному человеку во всем Казонде смерть Муани-Лунга причинила бы ущерб, — Хозе-Антонио Альвецу. Работорговец отлично ладил со спившимся владыкой и пользовался дружбой с ним, чтобы хозяйничать во всей области. После смерти короля престол должен был перейти к его первой жене, королеве Муане. Альвец опасался, что народ не признает ее и что соседний царек, один из властителей Оукусу, воспользуется смутой, чтобы напасть на владения Муани-Лунга. Этот царек был моложе, энергичнее, и, к тому же, он вел дела с его конкурентом, крупным работорговцем Типо-Типо, арабом.

Пока Хозе-Антонио Альвец был королем этого африканского государства, он совершенно подчинил себе этого одуревшего властителя, потакая его страстям и используя его пороки.

Сам Альвец уже пожилой человек, не был мсунгу — белокожим. Португальским у него было только имя, да и оно было принято им из коммерческих соображений. Альвец был негром, и настоящее имя его было Кенделе. Он родился в Донло, на берегу Куанзы, и начал свою карьеру скромным агентом у негроторговца. Теперь этот старый негодяй был одним из крупнейших торговцев рабами.

Этого самого Альвеца лейтенант Камерон встретил в конце 1874 года в Килвибо. Примкнув к его каравану, Камерон прошел с ним всю дорогу до Вихе, то есть семьсот с лишним миль.

Невольничий караван состоял теперь всего из двухсот пятидесяти человек Полумертвых от усталости, еле волочивших ноги пленников прогнали, как стадо, по улицам Казонде и заперли в бараки, не годные даже под хлев. В бараках в ожидании ярмарки уже сидело тысячи полторы рабов. Ярмарка должна была открыться через два дня.

С приходом новой партии в бараках стало так тесно, что нельзя было пошевельнуться. С вновь прибывших сняли колодки, но от цепей их не освободили.