Пятнадцатилетний капитан

— Это мы еще проверим! — зарычал Негоро. — Уж не надеешься ли ты на чью-либо помощь? Это в Казонде-то, где Альвец и я всесильны? Безумец! Быть может, ты думаешь, что твои спутники — Том и другие негры — всё еще здесь? Ошибаешься! Они давно проданы и бредут уже по дороге к Занзибару… Им не до тебя, они заняты одной мыслью: как бы уберечь собственную шкуру!

— Зато Геркулес на свободе, — возразил Дик.

— Геркулес? — повторил Негоро, топая ногой. — Его давно растерзали львы и леопарды, и я жалею только о том, что дикие звери отняли у меня возможность отомстить ему.

— Если Геркулес умер, — ответил Дик Сэнд, — то Динго еще жив. А такой собаки, как Динго, больше чем достаточно, чтобы справиться с таким человеком, как ты. Я вижу тебя насквозь, Негоро: ты трус! Динго еще найдет тебя, и день встречи с ним будет твоим последним днем.

— Негодяй! — взревел взбешенный португалец. — Негодяй! Я собственноручно застрелил твоего Динго! Динго так же мертв, как миссис Уэлдон и ее сын. И так же, как этот проклятый пес, умрут все, кто был на «Пилигриме»!..

— И ты в том числе, — ответил Дик. — Только ты умрешь раньше.

Спокойный голос юноши и его смелый взгляд окончательно вывели Негоро из себя. Не помня себя от ярости, португалец готов был от слов перейти к делу и своими руками задушить беззащитного пленника. Он набросился уже на Дика, встряхнул его и вцепился было ему пальцами в горло… но сдержал себя. «Убить Дима сейчас — значит избавить его от пыток, которые ему готовились».

Он отпустил Дика и, приказав хавильдару не спускать глаз с пленника, быстро вышел из барака.

Эта сцена не только не привела Дика в уныние, но, напротив, вернула ему бодрость духа. Дик Сэнд вдруг почувствовал прилив сил. Он заметил, что может свободнее шевелить руками и ногами, чем до прихода Негоро. Возможно, что Негоро сам ослабил путы, когда яростно встряхнул его. Юноша подумал, что теперь, может быть, ему удастся без особого труда высвободить руки. Это было бы некоторым облегчением и только. Ни на что другое Дик не мог рассчитывать в этой наглухо запертой камере, где постоянно дежурил стражник, не спускавший с него глаз. Но в жизни бывают такие минуты, когда даже самое небольшое улучшение положения кажется неоценимым счастьем.

Разумеется, у Дика не было надежды на освобождение. Спасение могло прийти к нему только извне. Но кто захочет оказать ему помощь? Никто! Да стоит ли жить теперь? Он вспоминал всех тех, кто уже опередил его на пути к смерти. Негоро подтвердил слова Гэрриса: миссис Уэлдон и Джека уже нет в живых. Вероятно, и Геркулес, которого на каждом шагу подстерегали смертельные опасности, также погиб. Том и его спутники проданы в рабство. Они уже далеко, они навсегда потеряны для Дика.

Надеяться на какой-нибудь счастливый случай было бы чистым безумием. Но Дик Сэнд встретит смерть с твердостью.

Часы уходили. Приближалась ночь. Лучи дневного света, пробивавшиеся сквозь щели в крыше, постепенно угасли. Успокоилась и читока, — сегодня там вообще было тихо по сравнению с неистовым гамом вчерашнего дня. Тени в узкой камере Дика сгустились, и наступил полный мрак. Город Казонде затих.

Дик Сэнд заснул и проспал около двух часов. Пробудился он отдохнувшим и бодрым. Ему удалось высвободить из веревок одну руку, и он с огромным наслаждением сгибал и разгибал ее.

Очевидно, уже перевалило за полночь. Хавильдар спал тяжелым сном: вечером он опорожнил до последней капли бутылку водки, и даже во сне его судорожно сжатые пальцы цепко обхватывали ее горлышко.

Дику Сэнду пришла в голову мысль завладеть оружием своего тюремщика: оно могло пригодиться в случае побега. Но в это время ему послышалось какое-то шуршание за дверью сарая, у самой земли. Опираясь на свободную руку, Дик сумел подползти к двери, не разбудив хавильдара.

Дик Сэнд не ошибся. Что-то действительно еще отчетливее шуршало за стеной, казалось, кто-то роет землю под дверью. Но кто? Человек или животное?

— О, если бы это был Геркулес! — прошептал юноша.

Он посмотрел на хавильдара. Тот лежал совершенно неподвижно: свинцовый сон сковал его члены. Дик приложил губы к щели над порогом и чуть слышно позвал: «Геркулес!» Приглушенный лай ответил ему.

«Это не Геркулес, а Динго! — подумал юноша. — Умный пес разыскал меня даже в тюрьме! Не принес ли он новой записки от Геркулеса? Но если Динго жив, значит, Негоро солгал! Значит, и…»

В это мгновение под дверь просунулась лапа. Дик схватил ее и тотчас же узнал лапу Динго. Но если верный пес принес записку, она должна быть привязана к ошейнику. Как быть? Можно ли настолько расширить дыру под дверью, чтобы Динго просунул в неё голову? Во всяком случае надо попробовать.

Но едва только Дик Сэнд начал рыть землю ногтями, как на площади раздался собачий лай: туземные собаки услышали чужака. Динго бросился прочь. Раздалось несколько выстрелов. Хавильдар зашевелился во сне. Дик Сэнд, оставив мысль о побеге, пробрался обратно в свой угол. Через несколько часов — они показались юноше бесконечно долгими — он увидел, как занимается рассвет. Наступил день — последний день его жизни!