Пилот «Штуки». Мемуары аса люфтваффе. 1939–1945

При поддержке с воздуха наземные войска задают трепку русским в районе Балатона, но на востоке Советы обходят Будапешт и достигают реки Гран к северу от Дуная. Южнее Будапешта они продвигаются вперед со своих плацдармов и во взаимодействии с войсками, пробивающимися с юга на северо-запад, переходят в наступление. Их передовые части на восточных склонах гор Векек к северу от Штульвайссенбурга, так что Будапешт оказывается в кольце. Мы пытаемся разорвать коммуникации противника далеко в тылу, в районе Хадвана, где уже ходят вражеские эшелоны. В этих постоянно меняющихся условиях мы мастера на все руки – и пикирующие бомбардировщики, и штурмовики, и истребители, и разведчики.

Глава 16 РОЖДЕСТВО 1944 ГОДА

Попытки деблокады Будапешта в самом разгаре. Мы сейчас размещаемся в Кемемеда-Санкт-Петере в районе Папы. Мы, летный персонал, только что прибыли на аэродром в Варпалоту, и, когда мы еще не начали устраиваться, Фридолин внезапно поднимает голову и спрашивает:

– Парни, а вы знаете, что до Рождества всего два дня?

Он прав – согласно календарю, так и должно быть. Наш ритм был: «взлет – выполнение боевой задачи – приземление – взлет – выполнение боевой задачи – приземление»; и так день за днем, год за годом. Следуя этому ритму, мы забывали обо всем – о зиме и лете, о выходных и воскресеньях. Наши помыслы были сосредоточены на нескольких задачах, которые полностью занимали нас. День следовал за днем, а наши помыслы оставались прежними, особенно сейчас, когда война стала настоящей борьбой за выживание. «Боевой вылет!», «Куда?», «Против кого?», «метеорологический прогноз», «зенитки» – эти слова и эти мысли всецело владели каждым пилотом, от самого юного до командира полка. Неужели это никогда не кончится?

И вот послезавтра будет Рождество. Фридолин с офицером административного состава отправляется в штаб авиагруппы, чтобы привести нам рождественскую почту. Поздравления цирку «Иммельман» пришли даже от армейских подразделений. Мы возвращаемся с нашего последнего боевого вылета в самый канун Рождества в пять часов. Все вокруг выглядит по-рождественски, веселым и праздничным, почти как дома. Поскольку у нас нет большого зала, каждое звено празднует отдельно в самой большой комнате своего штаба. Я навещаю все звенья. Каждое из них отмечает праздник по-своему, в зависимости от выдумки своего командира, но везде весело. Сам я провожу большую часть времени перед Рождеством в компании штаба полка. Здесь комната украшена ветками омелы и падуба и ярко освещена свечами. Две большие рождественские ели с находящимся перед ними столом напоминают мне мое детство. В глазах солдат ностальгия; их мысли сейчас направлены к дому, к женам и детям, к родителям и семьям, к прошлому и будущему. Но все мы видим сквозь мишуру немецкий флаг. И это возвращает нас обратно к реальности: мы празднуем Рождество на поле боя. Мы поем «Stille Nacht, Heilige Nacht» («Тихая ночь, святая ночь») и все другие святочные песни. Хриплые солдатские голоса пытаются хором спеть тихую песню. И с нашими сердцами случается великое чудо: мысли о бомбах, целях, снарядах, зенитном огне и смерти смягчаются удивительным чувством мира, безмятежности и утешительного умиротворения. Мы снова способны думать о возвышенных и прекрасных вещах так же просто, как думаем о каштанах, пунше и пряниках. Но вот замирает в воздухе эхо прекрасных немецких рождественских песен. Я говорю несколько слов о нашем немецком Рождестве, что я хочу, чтобы и завтра мои солдаты прежде всего видели во мне не своего командира, а своего товарища. Мы безмятежно празднуем еще час или два; затем наступает Рождество.