Плач Синайских гор

сбежал. И снова себе какую-то любушку завёл. Говорят же в народе: привыкнет собака жёрнов лизать – собаку убей, или жёрнов разбей. Вот уж правда! Без руки, казалось бы, больной весь, кому нужен? И опять отвоёвывать пришлось! Забрала к себе, на этот раз внуком приманила. И даже расписались по новой. Всё чин-чинарём!

– Тут и сказке конец! – улыбнувшись, подытожила я.

– Не угадали! – рассмеялась женщина. – Он от меня, как тот колобок от лисы… Дай, говорит, хоть умереть спокойно! Только не на ту нарвался! Квартиру чужой бабе отдать! Ещё чего! Теперь вот вместе с внуком к нему едем. Куда денется? На улицу не выгонит.

– А мама мальчика где? – пренебрегая всяким приличием, полюбопытствовала я. Жизненная история соседки по купе просто заинтриговала.

– В Германии. Уж третий год.

– Замужем?

– Нет, там россиян за людей второго сорта считают. Только если за старика какого выскочить удастся…

– А где работает?

– С работой сложно: то в каком-нибудь ночном кафе подработает, то нянькой на полставки. Немецкий учит. Квартиру снимает. Я помогаю. Есть у меня средства. – Она замолчала, стала смотреть в окно. Видно было, что эта тема ей неприятна, и хвастать пока нечем. – А мальчонку, внучка своего, за сына считаю. Жизнь свою к его ногам положу! – Тут на серые глаза навернулись колючие слёзы. – Дочку в Германию специально отправила, хочу, чтобы у внука будущее было. И на Украину не без умысла его увожу. Чтобы ни отец, ни родители его, воспитывать мальчика мне не мешали.

– Вы прямо его, как собственность свою…

– Мой он, сказала же! И не отдам никому! Три месяца ему было, приехала с Тюмени в отпуск на него посмотреть. И как сейчас помню, на вокзал они меня все провожают, к поезду. Отец со сватом в коляске малыша везут, а мы, женщины, дочка, сватья и я, впереди. Сватья успокаивать взялась, мол, надолго уезжаете, но не расстраивайтесь, мы Вашу дочь в обиду не дадим и помогать малыша растить будем. А у меня от злой слезы взгляд помутился. А чего мне расстраиваться, говорю, у меня денег куры не клюют. Если только дочь на что пожалуется – на самолёт и сюда. Заберу и её, и внука. Не увидите больше никогда! Заметила, конечно, как сватья-то побледнела вся. Но слово не воробей. А мысль материальна. Как сказала, так и получилось.

– Стало быть, по образу и подобию своему слепить хотите? – невольно сорвалось у меня с языка.

– Стало быть, так! – резковато ответила она, уловив в моём голосе какой-то явный подвох. И тут же вся засияла, протягивая руки навстречу проснувшемуся мальчику.

– Вставай, мой красавец! Покажи тёте, как ты у меня хорошо читаешь. Он и английский учит, и на скрипке играет. А к дедушке приедем, в бассейн запишу. Благо рядом с домом. Потом восточная борьба на очереди. А как же! Мальчик за себя постоять уметь должен. Всему научу!!! – И это была последняя фраза, адресованная мне. Беседе была поставлена жирная точка. И снова вокруг никого не существовало. Мир спрятался за незримую, но надёжную ширму. Бабушка с внуком увлечённо играли в шахматы.

«Шах-и-мат! Шах-и-мат! Шах-и-мат! – стучали неугомонные колёса. А у меня в душе сверлил какой-то червячок. Читала бы лучше книгу! Так нет, надо было впустить в душу столько чужих проблем! Как священники эти исповеди принимают?! А, впрочем, принимают ли? Скорее всего, не разворачивая, Богу отправляют. Иначе чокнуться можно! Вот выслушала – и зацепило! Да ещё как! Из головы не выходило: каким вырастет этот мальчик, с глазами, похожими на берёзовые листочки? Чем отблагодарит он в будущем свою бабушку? Не сделает ли ход ферзём?

Ночь неотступно бежала вслед за поездом, перескакивала гулкие шпалы, цеплялась за вагоны. И только звёздное небо никуда не торопилось. Вселенной нравился этот весёлый скорый поезд, который стремительно нёсся по замкнутому кругу времени. Одно купе от другого отделялось не одним десятком лет, но для звёзд, которые с любопытством заглядывали буквально в каждое вагонное окно, это странное обстоятельство не имело абсолютно никакого значения. Они увлечённо записывали на плёнку вечности такие откровенные признания:

«Крепкий орешек, этот дед! Не дай-то Бог нашей бабуле на старости лет под его дудку плясать!»

«Вишь, как, бывает, судьба распорядится! В одной семье один брат за белых, другой – за красных».

«Нет, мужики! Не понимаю я, как можно любить за деньги. У меня желанье из души идет. И по-другому не получается».

«Баба в ревности злее ведьмы в ступе. Я, говорит, так тебе сделаю, что не только любовницу свою, себя забудешь!»

«Умеют они жить! Так и вспомнишь Пушкина "За морем житье не худо!"»

«Я тоже своего мужа только сейчас по-настоящему ценить стала».

«Всякое зло к человеку возвращается. Камней в желчном пузыре столько накопила, что чуть на тот свет не ушла».

«Так-так-так! Так-так-так! Так-так-так!» – поддакивали участливые колёса. А по радио тихо, нежно и очень ненавязчиво звучал всё тот же мягкий тенор:

Сквозь вечер, выкрашенный в тёмно-синюю пастель,

Несёт плацкартную постель вагон, как колыбель,

Сиреневый струится дым с плывущих мимо крыш.

Давай с тобой поговорим…

Да ты, приятель, спишь!