Пламя и ветер

— Аничка, Аничка! — воскликнул он, глядя на озаренное утренними лучами облако, что плыло по небу, как гигантский корабль. Эмануэлю хотелось по-детски обратиться к этому облаку и спросить: «Что несешь ты мне, золотое облачко?»

«Жить, жить! — властно зазвучало в глубине его существа. — Жить, Аничка!»

В этот момент шпалы дрогнули и загудели, нарастал грохот, подобный грому. Из-за поворота вылетел поезд, мчавшийся на всех парах. Эмануэль хотел соскочить с насыпи, но словно тяжелая медвежья лапа легла ему на голову, прижала к рельсам. Он вздрагивал, борясь с собой.

— Не хочешь помирать, сволочь? — кричал он себе в ярости. — Я тебе покажу, подлец!

«Нет, нет, нет, не хочу!» — пищал в нем другой голос смертельного ужаса.

Из последних иссякающих сил Эмануэль кинулся по шпалам навстречу мчавшемуся паровозу. Испуганный машинист тщетно пытался затормозить. Поезд лишь слегка замедлил свой бег и, опоздав на две минуты, пыхтя и подрагивая, остановился на раньковском вокзале.

Бледный машинист и кочегар торопливо созвали станционный персонал. С локомотива смыли кровь и собрали прилипшие к нему жалкие останки человека. В обрывках пиджака нашли документы на имя Эмануэля Енебы.

4

Поездом, который прервал жизненный путь Эмануэля, бывшего рабочего на перламутровой фабрике, потом владельца небольшого хозяйства и трактира в Енешицах и, наконец, бродяги и алкоголика, осужденного за попытку убийства своей жены, в Раньков прибыл Вавржинец Ларин, бывший возлюбленный Анны.

Его возвращение было заметным событием в городе: бедным юношей он покинул родину, отправился на поиски счастья и теперь вернулся богачом. Никто толком не знал, где он был и чем занимался. Поговаривали, что в Америке Ларин стал золотоискателем, другие утверждали, что он участвовал в англо-бурской войне, сначала на стороне буров, а потом за солидный куш переметнулся к англичанам.

Бесспорно было одно: он вернулся богатым человеком, и это сразу привлекло к нему внимание земляков. Общество «Властислав» даже устроило в честь Ларина большое торжество и избрало его почетным членом за то, что он прославил в мире Чехию и родной Раньков.

Ларин, в свою очередь, пожертвовал солидную сумму на вспомоществование беднякам, но это лишь привело к тому, что те, на кого пожертвования не хватило, с досадой отзывались о богаче, который-де разбогател сомнительным путем. Об этом, конечно, только шушукались, но нашлись завистники, посылавшие Ларину анонимки: знай, мол, что о тебе за глаза говорят люди, которые прикидываются твоими приятелями.

— Ладно, — сказал Ларин, разорвав анонимку. — Может, вы и правы, но мои денежки при мне. Вам это досадно, а мне приятно.

Он решительно выпроводил из дома председателя общества «Рождественская рыба», вторгшегося к нему с учтивейшими приветствиями, и больше не давал ни гроша «Властиславу».

Купив участок за городом, Ларин начал строить виллу. Землекопы уже рыли фундамент, а Чешпиво пришел к подрядчику Ржепке и предложил себя в десятники. Его приняли. Сватомир тоже стал работать в артели отца, хотя каменщик он был никудышный, ужасный неотепа; подрядчик выгнал бы его на другой же день, не будь он сыном Чешпивы.

Мария Хлумова написала в Вену Анне. Впервые за много лет, когда письма Марии были исполнены сетований, в этом письме она сообщила о проблеске надежды. Мол, Эмана больше нет на свете, зато приехал Лаин. Может быть, теперь судьба немного вознаградит Анну? Ларин был женат, овдовел и, хотя он уже стар, верняка не захочет остаться бобылем.

— Жалко, что нет в живых нашего отца, — сказала Мария сыну. — Он ладил с Лариным. Они бы повидались, Ларин посоветовал бы, как быть с тобой, он ведь человек бывалый, много ездил по свету. А может, ты сам к нему зайдешь, посоветуешься? Он умный человек. Кто знает, не поможет ли он тебе не только советом?

— Как вы заблуждаетесь, мама, — ответил Петр. — Этот зажравшийся стяжатель не желает блага никому, кроме себя. Я с ним и здороваться не стану, не то что пойду кланяться.

Вилла Ларина росла с каждым днем, каменщики подвели стены под крышу. В честь этого Ларин велел выкатить им бочку пива. Подвыпившие строители брели по Страшинской улице и подтрунивали над недотепой Сватомиром.

Ларин торопился с постройкой, ему хотелось поскорей обосноваться в собственном доме, зажить так, как живут русские и английские богачи на юге Франции. Он повидал свет и теперь жаждал тишины и одиночества, жаждал предаться воспоминаниям и тратить деньги, которые он так алчно добывал во всех концах земного шара: был он и надсмотрщиком на прокладке дорог в английских колониях, и проводником охотничьих экспедиций в джунглях Африки, и владельцем рыболовных лодок на Замбези.

Внешне Ларин напоминал пожилого англичанина с иллюстраций к жюль-верновским романам — поджарый, со смуглым морщинистым лицом и серыми стальными глазами. Немного лет уже оставалось ему на тихую жизнь и тихий отдых там, куда он, как ему казалось, вернулся по зову голоса крови, движимый светлыми воспоминаниями юности.