Плавучий мост. Журнал поэзии. №1/2016

Свет. Черно-белая вода.
Лицо, пока еще не в фазе
старенья. Бледный карандаш
проводит родственные связи.

Там, на канале, мой отец,

желтеющий с собой в разлуке
и забывающий о тех,
на чьих плечах он держит руки.

А я за кадром, мал на вид,

стою с лопаткой и вещами
и не могу остановить
бумаги ломкой обветшанье.

«Конечный миг рисуется с трудом…»

Алле

Конечный миг рисуется с трудом.
Зато виденью верю неизменно,
где в мир иной наш деревянный дом
с закатом переходит постепенно.

И день за днем, обличьем не стара,

моя незаменимая сестра,
вытягивая руку над гардиной,
ведет борьбу с растущей паутиной.

Она заранее включает свет,

чтоб комната успела осветиться.
Она всю ночь готовит мне обед
на несоленой медленной водице.

Случай в горах

Все видели его в лицо,
небритого, в помятой кепке.
Мы рано спать легли. Был сон
в горах на удивленье крепким.

Он должен был лишь сниться нам.

Но несколько мгновений странных
он шел бесшумно по камням
и таял в залежах тумана.

О нашей ночи между скал

мой друг, который был поэтом,
стихотворенье написал,
где не упомянул об этом.

Другой мой друг, что жил средь книг

и бородой страниц касался,
не сделал записи в дневник
и дату вспомнить отказался.

Он не ушел. Он невредим.

Он прячется под верхним веком.
Я скоро окажусь один
с моим небритым человеком.

«О том, что карманный фонарик…»

О том, что карманный фонарик
не будет починен вовек,
о киселе, недоеденном
в ненаступившем завтра,
о том, что солдатик зеленый
не будет отыскан в траве –
надо же предупреждать,
нельзя же вот так внезапно.

Не торопись, не бойся.

Рисуя, глаза закрой:
длится в любую минуту
пыльных дворов сиеста.
Как только последнюю трещинку
на стену посадишь рукой,
город тебя припомнит,
не обделит наследством.

Наружу себя выговаривать –

скучно. Не стоит труда
ставить дни на учет,
прислушиваясь к распаду.
На чердаке голубином
звенящая нота «да»
не повинуется голосу,
не поддается ладу.

«Цветные рыбки по обоям…»

Цветные рыбки по обоям
плывут судьбе наперерез.
Переселиться нам обоим
в их нежилой подводный лес.

Вот я – ушел прозрачным боком

в нестройно мыслящий тростник.
Вот ты – большим янтарным оком
косящая на мой плавник.

В ночь на микрон, на миллиметр

сближаемся. Текут века,
жильцы проходят незаметно,
и не кончается река.

Город

В кабинке шаткой чужака
напрасно к небу поднимают –
необозримые века
лукавой сказкой подменяет

обманщик-город. В свой черед

и я бродил по теплой пыли.
И разум спал. И ничего
глаза в пыли не находили.

Состарившись, приду опять

в чинар высокое собранье
босыми пятками читать
развернутую книгу Брайля.

«Январь российский резче. Розовей…»