Плавучий мост. Журнал поэзии. №1/2016

Люди голову прячут – Господи, не меня! «Больно!» кричат и плачут, но не уходят ко дну. Время ведёт обтёску от вершины к корням – Рыбьими тушками лодок легче в вечность нырнуть.

Лодочки – загляденье! Их принимает река.
Новых брёвен и досок времени хватит сполна.
…А мужская рука его, словно воздух, легка,
Если ему подвластны жаворонок и весна.

«Кто услышал его? Христа ради, на!..»

Кто услышал его? Христа ради, на!
С неба видит – идёт человек…
Старый нищий нашёл виноградину
У скамеечки, на траве.

Он поднял с земли пыльную ягоду

И поднёс поскорее к губам.
Эх, для счастья так мало и надо бы.
Только волю, да воля слаба.

Он траву всю обшарил ладонями,

Щурил, щурил глаза. Ничего.
Бросьте с неба награду бездомному,
Пожалейте немного его…

Отлучение

Отлучаемый костенеет, кожа жёстче коры,
Он руками хватается за ускользающий свет.
Толи голову в небо задрать, то ли яму рыть,
То ли просто смотреть – ничего не видеть – вослед.

Не утешится плачущий, ибо он не блажен.

Отлучение – боль или даже боли больней.
Потерять упругость и сонную силу корней,
Обрести пустое, не дышащее взамен.

Люди не сомневаются, вправе ли отлучать,

И не дарят розу или глоток молока.
Отлучаемый будет признан святым в веках,
А пока бредёт по самой кромке луча.

«Мы живём в одно время в одном городе…»

Мы живём в одно время в одном городе.
Но эскизы моих строений
для тебя невидимы,
а мои улицы слишком гулки,
чтобы ты, окружённый музыкой как воздухом,
ступил на их тротуары.
Любитель тишины и парадоксов,
ты допускаешь в свой город
только музыку,
властительнее которой я ничего и никого не знаю.
И прячешься от меня
за чертежами быта,
а я вижу падающие тени на листах твоих черновиков –
стоят дома и костёлы,
шумят деревья,
снуют крохотные люди…
Я с удивлением узнаю среди них себя –
женщина бежит без оглядки,
растрепав волосы, теряя одежду,
пересекает границы бумажного пространства
и исчезает.
Ты задумчиво продолжаешь писать, не замечая потери.
Музыка, неуверенно сопровождавшая это бегство,
превращается в тишину.
Я в городском парке.
Тебя нет, и мне уже не страшно.
Моя архитектура утратила звучание.
Но разве твоя музыка её не слышит?
Я доказываю себе, что я дома,
но окрестности мне кажутся незнакомыми.
Знакомы лишь твои губы и руки.
Значит, я в твоём городе.
Накинь на меня одежду.
Или я стала музыкой?

«Мужчина, увязший в своей пустоте…»