Плавучий мост. Журнал поэзии. №1/2016

На дне моря – барханы.
Песчаные волны текут медленно.
Они не подчиняются небу морских.
Ступаешь в воду, и между песком и подошвой
рождается пространство,
где мой загорелый ребёнок
чертит на прибрежном песке своё имя,
а вынесенная на берег морская капуста,
как магнитофонная плёнка,
записывает молчание ветра в его волосах.

Иван Шепета Стихотворения

Род. в 1956 г. в ныне не существующем посёлке горняков. Автор б-ти поэтических книг и многочисленных публикаций в толстых и тонких журналах, альманахах и литературных еженедельниках. Стихи переводились на иностранные языки, о них писала современная критика. В настоящее время живёт во Владивостоке. Предприниматель. Издатель.

Жуть соловьинная

Вкралось серое на синее:
ветки – чёрные,
кусты –
посеребренные, в инее,
будто мёртвые,
пусты.

Только

железнодорожная
ветка
рядышком поёт,
только ворон завороженно
голос небу подаёт.

То картавит, то грассирует –

Соловей!
Разбойник, вор…
Окрылённый, звук форсирует
Дарданеллы и Босфор.

Соловьиных свистов Родина,

тьма ничейная земли,
где на Киев заколодило
путь
без Муромца Ильи.

Братство с равенством отгрезились.

В святцах – рыла упырей.
Допились. Домаршальезились.
Жуть. И нет богатырей!

Только с проводом оборванным

столб
на сторону косит,
только сказанное вороном
долго в воздухе висит.

1990, 2015

Осень в покровском парке

Разгулялась над окрестностью погодка…
Я гляжу, как в синем небе птица реет,
как у старого товарища походка
изменилась, оттого что он стареет.

Грустно мне на этом свете оголтелом,

не осталось для меня в нём белых пятен.
Был когда-то я хорош и крепок телом,
а теперь я только словом и приятен.

Не доволен я собой, от жизни тошно,

не влечёт она к себе забытой тайной,
не гуляется мне в парке, оттого что
был когда-то он кладбищенской окраиной.

Здесь, студенту, мне на ум не шла наука.

Дрался в парке. Танцевал. Глушил портвейн…
На немых могилах
пушкинского внука[3]
и расстрелянной Людмилы Волкенштейн[4].

2008, 2015(C)

«У моря я лечь хочу камнем…»

У моря я лечь хочу камнем,
большим, и бунтующим волнам
в беспамятстве ясном, веками
внимать, оставаясь безмолвным.

Хочу, чтоб средь общего ритма

слияний и разъединений
души моей грубой молитва,
звучала, не зная сомнений.

И где-то гудок теплохода,

далёкий и слышимый еле,
звучал над пространством как ода
про жизнь в человеческом теле.

1983, 2014

Вслушиваясь