Плавучий мост. Журнал поэзии. №1/2016

Последние романтики эти свечки:
Огней перевернутые сердечки
С восковыми перстами белизны прозрачно-молочной
В свечении собственных нимбов, как святые мощи.
Трогательно, что им безразлично

Семейство выдающихся предметов,
Просто ныряют на глазное дно
В полость теней, в камыши ресниц,
Хозяйке которых, отнюдь не красавице, уже за тридцать,
Куда объективнее – дневной свет,

Он воздаст каждому по заслугам.
Им давно пора бы исчезнуть, как полет на воздушном шаре
или волшебный фонарь.
Время личных мнений прошло.
Когда их зажигаю, щиплет в носу.
Их бледная условная желтизна

Тащит за собой ложные сантименты эдвардианской эпохи,
И я вспоминаю свою бабушку из Вены. Она
Школьницей дарила Францу-Иосифу розы.
Детишки в белом. Пропотели и прослезились горожане.
Мой дед в Тироле мыл полы, воображая,

Как он парит метрдотелем в Америке
В священной тиши ресторана
Над хрустом салфеток и ведерками льда.
Сладкие, как груши, кружочки света,
Добры к инвалидам и сентиментальным дамам,

Смягчают свет голой луны.
Как монашки, пылают небесным огнем, не вступая в брак.
Качаю младенца, который едва открывает глаза.
Через двадцать летя тоже в прошлое кану,
Как эти призраки, которые вертит сквозняк.

Скатываются их мутные жемчужины слез.
Что я могу сказать этому младенцу,
Едва пробудившемуся к жизни?
Мягкий свет обнимает ее, как шаль,
Тени склонились над ней, как на крестинах гости.

Вдова