Пленник (СИ)

— Идешь к Кее? — спросил Джессо, и Занзас ткнул себе пальцем в рот, изображая рвотные позывы. — Думаю, тебе сегодня перепадет.

— Что? — усмехнулся Мукуро. — Я не собираюсь его насиловать… не сегодня. У него швы и все такое.

Бьякуран многозначительно покивал и повернулся к Занзасу.

— Итак… Сегодня давай в моей комнате.

— Давай. Твой труп там спрятать легче.

Мукуро вышел из комнаты и перевел дух. Хоть он и старался веселиться, но его весьма напрягала ситуация с Белом. Было бы лучше не видеться с Хибари некоторое время, но… Он ведь просто идет проведать своего бойца, никто не может обвинять его в этом.

И с Шамалом нужно будет поболтать.

***

— Мукуро, мне некогда, но я могу сказать, что к трупу меня не подпустили, я не знаю, что за яд, я разорился на еду и я чертовски зол, — на ходу бросил Шамал, перебирая бесчисленные бумаги в руках. — Мы в заднице. Есть, правда, один плюс — если его еще можно назвать плюсом — к телу меня не пустили, а значит, мы знаем, что его и впрямь траванули. Мы найдем, кого принц выбрал победителем, и просто будем заранее проверять бойцов, поставленных против него. Я найду противоядие — это теперь уже дело чести.

Он помахал рукой, будто отмахивался от надоедливой мухи, и убежал, роняя листы бумаги. Мукуро потер лоб и направился туда, куда и шел с самого начала.

Стражник распахнул дверь, и Мукуро вошел в камеру, заготовив парочку язвительных приветствий. Но они не понадобились, потому что он услышал то, чего никак не ожидал.

— Привет, — поздоровался Хибари, мрачно глядя на него, и уголки его губ дернулись, будто он силился улыбнуться, но не получалось.

Мукуро замер, потом обернулся, чтобы удостовериться, что позади него никого нет, и снова перевел взгляд на Хибари.

— Э… добрый вечер. Как… самочувствие?

— Иду на поправку, — ОЧЕНЬ дружелюбно ответил он. — Скоро меня пустят на тренировку.

Мукуро подтянул стул к постели и чуть было не сел мимо него.

Что могло произойти за несколько дней, если Кея вдруг сказал ему хоть что-то, кроме «Я убью тебя, ублюдок!» Может, ему сильнее, чем казалось, прилетело по голове?

— Хочешь… заняться сексом?

— Так, а вот теперь скажи-ка мне, что произошло. Кто в твою дремучую голову вбил все эти светлые мысли? Ответь мне, и я даже сам решу, каким способом убить провинившегося.

Не то, чтобы ему не хотелось взаимности Хибари, просто очевидно же, что он не сам так резко поменял свое отношение. А вот такой хрени Мукуро не хотел, пусть лучше будет насилие и отчаянные попытки убийства, чем… чем то, что происходило сейчас.

Хибари перевел дух. Первым желанием, когда он увидел Мукуро, было вцепиться к нему в горло и сдавливать его, пока голова не отделиться от тела, но мысль о Джессо и Каваллоне… его нервировала. Чертов Дино, если бы он не приперся!

— Никто мне ничего не говорил, — глухо сказал Кея, глядя на морщинистый потолок. — Я просто… у меня нет выбора. И пока что я могу сыграть роль твоего пленника. Но потом… потом я уничтожу тебя и забуду о своем поражении. И о своем позоре.

Мукуро, кажется, поверил. Подозрительный взгляд смягчился, лицо разгладилось и даже появилась легкая привычная улыбка.

— Ты мог бы все исправить, — выпалил Хибари прежде, чем понял, что несет. Но плотину сорвало, и слова сами посыпались изо рта. — Перед Рождеством. Я тебя ждал. И я думал. Когда я вспоминал, что за эти девять месяцев со мной происходило действительно хорошего, то, помимо мыслей о Дино, я вдруг вспомнил время, когда мы читали книги и играли в шахматы.

— Я всегда тебе проигрывал, — усмехнулся Рокудо, вспомнив, как рвал и метал из-за этого.

— Да, ты был полным неудачником, — посмеялся Хибари. Странно, он старался держать себя в руках, и впервые за долгое время он не чувствовал, что при виде Мукуро его мозг не отключается, а сознание не покрывается мутной пеленой. Его пальцы все еще подрагивали в диком желании набить морду Мукуро, но он хотя бы мог себя сдерживать. И даже внятно говорил. — Помнишь, я всегда говорил тебе, что ты пожалеешь? — Он скосил глаза на свою руку, где было вырезано имя Мукуро, и хмыкнул. — Ты определенно жалеешь, хотя изначально я вкладывал другой смысл в свои слова.

— Кея, не думай, что сможешь надавить мне на жалость или воззвать к моим чувствам к тебе. Да, я с ума схожу по тебе, но не позволю тебе мной помыкать или как-то унижать. Это моя прерогатива. — Мукуро провел пальцами по шрамам на его ладони и фыркнул. — И ты ошибся. Я не жалею об этих шрамах. Они показывают, что ты принадлежишь мне.

Мукуро скользнул под его рубашку, щупая бинты, и Хибари весь съежился, дрожа от отвращения.

— Ага, вот такой взгляд мне нравится больше, — хмыкнул Мукуро. — Вижу, швы сняли? — безмятежно спросил он, поднимаясь. — А ты так великодушно предложил мне заняться с тобой сексом, что я даже отказать не могу.

Хибари стиснул челюсть, вцепляясь пальцами в свою цепь. «Когда надо — отбивайся», да? Можно было и не просить об этом.

— Жаль, что мало времени, — довольно щуря глаза, сказал Мукуро притворно горестным тоном. — У меня выдались тяжелые деньки, так что… извини, но придется отдуваться тебе.