Плющ

— Я расстроился, когда услышал о твоей маме, Риддли, — сказал он, и я поблагодарил его за это. Однако только в моей голове, где он больше не мог слышать благодарности. После того, как мы покинули здание, где теперь верховодит Зенит — общий на всех плющ.

— Спасибо, Билл.

— Она… ты знаешь, она страдала?

— Нет. Я не думаю.

— Хорошо. Это хорошо.

— Да, — ответил я.

Песня Джона Денвера закончилась и была заменена кое-чем другим, несоизмеримо худшим: Сэмми Дэвис-младший пел о Кэндимене: «Кто может взять радугу, и погрузить ее в сон». Содрогнувшись, я выключил радио. Но песня Джона Денвера не выходила у меня из головы: «Как здорово снова вернуться домой».

Мы остановились со стороны Джерси — я на пассажирском сиденье, а Билл за рулем старого грузовика с выцветшими наклейками «Хлебобулочные Изделия от Холсума» по бокам. Он позаимствовал его у своего друга, который, надеюсь, никогда не узнает, что мы перевозили, завернув в старый ковер, который Херб Портер нашел в каморке.

Когда за несколько часов до этого Билл закончил излагать свой план, Роджер сказал:

— Ты не сможешь сделать это в одиночку.

— Я помогу, — сказал я.

— Ты? — Спросил Джон. — Но ты же… — он замолчал, но находясь на пятом этаже дома 490 по Парк Авеню Саут, в присутствии Зенита, мы все слышали продолжение его мысли: — ты же просто уборщик!

— Больше нет, — сказал Роджер. — С этого момента я нанимаю тебя в качестве редактора, Риддли. Если ты не возражаешь, конечно же.

Я одарил его своей улыбкой негра Джима, в которой было около двух тысяч огромных белых зубов.

— Я простая уборщик, чтобы стать редактар в этот прекрасный издательства? Ну, шо! Шо! Это быть бы просто прекрасна!

— Но если ты только перестанешь говорить с таким акцентом, — сказал Джон.

— Я же быть уборщик и только пытаться стать редактар! Буду улучшать ма говорить, эта прекрасна!

— По-моему, это пахнет подкупом, — сказала Сандра. Она сжала мою руку и недоверчиво посмотрела на Роджера.

— Тебе виднее, — сказал Роджер, и она, конечно же, поверила. Чувство семьи было слишком сильным, чтобы его отрицать. Одному Богу известно, что нас ждет впереди, но мы вместе в этом участвуем. В этом больше не может быть никаких сомнений.

— Чем ты собираешься ему заплатить? — Герб хотел знать. — Купонами экстра скидок «Смайлера»? Эндерс никогда не одобрит зарплату еще одного редактора. А если он узнает, что ты продвигаешь на это место бывшего уборщика, так тот вообще обосрется.

— Что касается оплаты труда, то согласно платежной ведомости, Риддли пока останется в качестве уборщика, — сказал Роджер. Он говорил совершенно спокойно, как будто был абсолютно уверен в себе. — Позже у нас будет достаточно денег, чтобы выплачивать ему полную зарплату редактора. Риддли, как тебе 35 000 долларов в год? Начиная с 4 апреля 1981 года?

— Боже… Боже… моя так рада! Я буду самый багатый ниггер в Коттон-клубе!

— Тебе норм и нам порядок, — сказал Джон, — потому что это на пятерку в год больше, чем я сейчас зарабатываю.

— О, не переживай об этом, — сказал Роджер. — Тебя, Херба, Билла и Сандру устроит… давай-ка посмотрим… сорок пять в год.

— Сорок пять тысяч? — Прошептал Херб. В его глазах появился подозрительный блеск, как будто он вот-вот сломается и заплачет. — Сорок пять тысяч долларов?

— Начиная с 4 апреля, как и Риду. — Он повернулся ко мне. — И серьезно, Рид — подвязывай с этим акцентом.

— Теперь с ним покончено, — сказал я.

Он кивнул.

— Что касается меня, — сказал он, — то, что там говорит Библия? «Работник достоин награды за труды свои»[267]. — Сейчас я зарабатываю сорок. Как вы думаете, сколько я должен получать за то, что уведу крепкий корабль «Зенит» от скал подветренного берега в открытое море, где дуют пассаты?

— Как насчет шестидесяти? — Спросил Билл.

— Пусть будет шестьдесят пять, — легкомысленно предложила Сандра. В конце концов, Роджер тратил деньги Шервина Редбоуна.

— Нет, — сказал Роджер, — не надо наглеть, во всяком случае, не в первый год. Я думаю, что пятьдесят тысяч будет вполне достаточно.

— Неплохо для любого из нас, учитывая, что все за нас делает плющ, — сказал Билл.

— Это не так, — сказал Джон немного резко. — У нас всегда были соответствующие навыки к этой работе, у всех нас. Плющ просто дает нам нужную подпитку.

— Кроме того, — сказал Херб, — он получает жилье и питание. Что еще ему надо? Плющу ведь не нужна новая машина, верно? — Он посмотрел на Билла. — Уверен, что не хочешь, чтобы я присоединился к команде утилизаторов? Я в деле, если ты захочешь.

Билл Гелб задумался, потом покачал головой.

— Мы справимся вдвоем. Но нам надо кое-что… ну, вы понимаете… во что завернуть останки. Интересно, там что-нибудь есть?

После этих слов Херб вошел в кладовку, порылся там немного, а потом вернулся, волоча за собой остатки ковра.