По чунским порогам

«Шиткино тчк Дослать почтой два адреса Костину и Баянду Иркутской области тчк Начальникам почты просьбой наличии возможности передать двум проезжающим лодке тчк Прошли Тайшета сорок километров Володя стер пятку засорил распухла решили попутной машиной вернуться обратно провести лето окрестностях города тчк Места прекрасные голым ходить нельзя кусают пауты остальном превосходно тчк Приходите скорее голубицы синие зубы загар второй категории хариусы ловятся кобылку Бирюсе купаться холодно есть озера общем красота тчк Наш адрес Тайшет востребования

Четыре шестых».

Я чуть не задохнулся, читая эту трижды глупую телеграмму. Во-первых, так глупо стереть пятку; во-вторых, так глупо решить вопрос о дальнейшем проведении лета; в-третьих, так глупо обо всем протелеграфировать нам. Вот тебе и члены этнографической экспедиции с заданием по проверке географических карт! Позор на всю Баянду! И даже больше…

Но Миша вдруг нашелся и полностью спас положение. Он спокойно перечел телеграмму, пожал плечами и сказал мне так, чтобы, прежде всего, услышали киномеханики:

— Ничего смешного нет в этой телеграмме. Кодированный текст. Вы помните шифр, товарищ начальник?

Я утвердительно кивнул головой. Поистине и в жизни применима поговорка шахматистов, что нет таких положений, из которых нет выхода. Мне очень понравилась Мишина идея. Тут же я вырвал листок из блокнота и написал ответ:

«Экспедиция продолжает путь заданном направлении тчк Приказываю обеспечить соединение нашим отрядом устье Ангары тчк Потери людском составе объявляю выговор

Начальник экспедиции…»

Я подумал: какой бы фамилией подписать телеграмму, чтобы она произвела впечатление на этих, с реденькими усиками, киномехаников и на эту курносую девочку, рассыльную из отделения связи. Пржевальский, Арсеньев, Миклухо-Маклай… Вряд ли они слыхали о них! Папанин, Громов, Гризодубова… Слыхали, да не поверят. Нет, надо что-нибудь страшное. Но что может быть страшнее страшного? И я подписал телеграмму: «Страшнов».

— Девочка, — сказал я, подавая телеграмму, — попросите от моего имени начальника почты, чтобы эту телеграмму послали в Шиткино на телеграф с нарочным. Это очень важная телеграмма.

— Хорошо, у нас кольцевик так и так едет в Шиткино сегодня, — ответила она, подсчитывая количество слов телеграммы. — А просить мне некого: я сама начальник почты.

Оказывается, она была вовсе уже не такая курносая, как мне показалось сначала, и, во всяком случае, не девчонка, а девушка. Теперь я попал в положение, из которого выхода нет. Но как и шахматисты, когда все кончено, идут на крайность — снимают с доски короля, так и я: незаметно толкнул ногой котелок, кипевший на костре, и взрывом пара и пепла отвлек внимание к нему.

Баянда — большое колхозное земледельческое село. Здесь есть и сельсовет, и колхозный клуб, и «молоканка» — как здесь называют маслозаводы, — и средняя школа. Все крепкое, ладное. На крытом крылечке колхоза вывешена доска показателей сенокосных бригад. И нет на доске, в графе «проценты», ни одной цифры, которая была бы меньше сотни.

Киномеханики — точнее: практиканты, — оказавшиеся славными, общительными ребятами, тянут нас в гости к бабушке, уговаривают остаться на недельку, обещают каждый вечер показывать новые фильмы. Неприятно отказываться от их любезного, настойчивого приглашения, однако и нельзя же так задерживаться в самом начале пути. Но попробуй это доказать у бабушки в Баянде! И мы идем на хитрость: я отпрашиваюсь сходить в кузницу — отнести в починку ружье, а Миша — осмотреть колхозный клуб. Дом бабушки недалеко, и киномеханики соглашаются на такую отсрочку. Им, видимо, самим хочется предварительно сделать кое-какие приготовления. Кажется, они поверили и в самом деле, что мы «экспедиция», и не хотят перед нами ударить лицом в грязь. Но, может быть, и не поверили, а просто так, от широкой русской души, угостить повкуснее хочется.

Кузнец изъявил горячее желание помочь в беде и пообещал в пять минут все наладить. Взял ружье, завернул ложе в тисы — бедное, оно так и хрустнуло — схватил клещи и в мгновение ока начисто оторвал головку у винта.