По чунским порогам

— Хм! Ты где уяснил себе эту истину: раньше, еще на устье Хойты, или только здесь, в верховье?

— Где бы ни было, а уяснил, — срезал я его. — А ты себе и сейчас уяснить не можешь.

Мы еще поворчали друг на друга, во всех падежах склоняя черных хариусов, смотали удочки и пошли к лесной опушке — спать в болоте нам не улыбалось. Плотный синий дым таежного пожара застилал теперь всю низину и неприятно щипал в носу.

ЛЕСНОЙ ПОЖАР

Спалось в эту ночь плохо. Было такое ощущение, что нам не к чему привалиться спиной, словно мы оказались на узкой скамье, подвешенной в пустом пространстве — настолько привычными опорами нам стали лодки, Чуна… С болота доносились какие-то странные, необычные звуки, будто там месили большую квашню, что-то чавкало, чмокало, урчало… И сырость была нехорошая — болотная, не речная. Даже дрова в костре горели не так, как всегда. Шипели, трещали, швыряли в нас раскаленными угольками. Не было одеяла, к которому мы так привыкли. Снизу постель — пихтовые лапки, а сверху — совсем ничего, мы и пиджаков с собой не взяли, чтобы легче было идти.

К полуночи подул западный ветер и принес с собой волну горького дыма. Мы кашляли, чихали и втыкались носами в душистые пихтовые лапки нашей постели. Но и это мало помогало, дым проникал повсюду. Тревожно шумели вершины деревьев, хлестались одна о другую, метелицей кружилась над костром сбитая с их ветвей хвоя.

Мы отходили в сторону от костра, оглядывали небо — скоро или нет начнется дождь. Но небо было совершенно чистое, только почему-то сильно мерцали в нем звездочки, и мы, успокоенные, возвращались к костру: в довершение всего попасть еще под дождь, более чем в дне пути от лодки, — было бы сверх наших сил. И так эти черные хариусы нам надолго запомнятся.

А ветер меж тем все усиливался, и все горче и плотнее становился дым. Не только спать, просто лежать и болтать в таких условиях было невозможно.

— Странно, — сказал Миша, — ветер должен был бы разогнать дым, а получается наоборот — он его нагоняет. Что это значит?

— А не кажется тебе, — ответил я, подумав, — что тот лесной пожар, какой мы наблюдали от ям, приближается сюда? Если обратить внимание на направление ветра…

Да, это было так. Ветер дул с того самого «румба», где мы видели столб густого черного дыма. Если мысленно провести прямую линию, то получится, что наш обратный путь может оказаться перерезанным лесным пожаром. Насколько это серьезно и опасно?

Лес, каким мы шли сюда, был очень густой, с большим количеством хвойного молодняка и сплошь загроможден буреломами, часто зависшими на соседних деревьях — так трудно было дереву в чаще упасть, не зацепившись за другое. Пищи для огня сколько угодно и внизу и вверху. Тут следовало подумать.

— Не будем ждать рассвета, — решительно сказал Миша, — пойдем помаленьку. Кто его знает, может быть, еще успеем проскочить. Все-таки не хочется, чтобы он опалил нам волосы.

И мы пошли, на ощупь перелезая через валежник.

Рассвет нас застал недалеко от того места, где мы ночевали прошлой ночью. Весь лес был затянут голубым туманом, совсем как на известной картине Шишкина «Утро в сосновом бору», только здесь был не туман, а горький дым, и мы двое, карабкаясь через буреломы, мало походили на шишкинских медвежат. Дул прежний западный ветер и нес теперь на своих крыльях вместе с запахом пожарища и хлопья мягкого серого пепла. Значит, тайга горела от нас невдалеке.

— Может быть, нам взять правее? — предложил я, стремясь проникнуть взглядом сквозь дымовую завесу, чтобы узнать, что нас ждет там, впереди. — Правее нас то самое болото, что мы видели от хойтинских ям. На болоте безопаснее.

— Да, но мы тогда сделаем большой крюк, — сказал Миша, — и будем путаться по совсем не знакомым местам. Нам надо держаться левее, ближе к Хойте.

— И влезть в самый огонь, — сказал я. — Спасибо. Ты прежде, кажется, больше берег свои волосы.

— Но, может быть, тайга горит еще на том берегу Хойты, — возразил Миша, — а мы уже побежали прятаться в болото. Свернуть к болоту никогда не будет поздно. Заметь себе: навстречу нам еще не попадались никакие звери, а они, я читал, всегда заблаговременно убегают от огня.

Это был убедительный довод.

Однако на этот раз дикие звери подвели нас самым бессовестным образом. Или они убежали еще с вечера, или спасались в каком-то ином направлении, но в огонь мы ворвались очень скоро после нашего разговора, так и не встретив предварительно ни одного вестника надвигающегося лесного пожара.

Первый язычок пламени блеснул сквозь дым внизу, в ельнике, в долине Хойты. Я показал на него Мише:

— Там очень сыро, а горит.

Миша отмахнулся и, сразу остановившись, встревоженно прислушался.

— Что это гудит? Неужели ураган?

Гудело впереди нас и несколько правее. Но это не похоже было на ураган: слишком много врывалось в ровное гуденье еще каких-то мелких тресков и шорохов.