По колее «Особого пути». Цивилизационный процесс и модернизация в России

Более близкое (географически) к ней сопоставление можно провести на примере так называемого «вторичного закрепощения крестьян» в Восточной Европе: Пруссии, Польше, части империи Габсбургов. В этих странах закрепощение осуществлялось в основном по экономическим причинам: стимулом к сверхэксплуатации крестьян были сверхвысокие доходы от экспорта зерна в Западную Европу. Россия до 19 века не демонстрировала столь высоких объемов экспорта зерна, в определенные периоды такой экспорт вообще был запрещен. Главной причиной закрепощения здесь была мобилизация крестьянства с целью материального обеспечения военной и иной государственной службы дворян. Применяя терминологию Асемоглуи Робинсона, цели «экстрактивности» были разные. В Восточной Европе цель заключалась в обогащении помещиков, т. е. там экстрактивное государство, как и в Южной Америке, устанавливалось сразу с целью прямой эксплуатации. В Московии главной целью первоначально была мобилизация социума на решение государственных задач: выживания и территориальной экспансии в условиях нескончаемых войн.

Эти задачи решались путем создания системы государственного давления на основного производителя страны с целью выжимания из его труда максимально возможной доли общественного прибавочного продукта, неизбежно скудного в условия зоны рискованного земледелия, в которой находилась Московия56.

При Петре I к задачам выживания и экспансии добавился еще и «рывок развития», связанный со стремлением догнать Европу. Обогащение дворянства за счет крестьян при этом, разумеется, происходило, но было не целью, а следствием мобилизации.

Руководствуясь целями мобилизации социума на достижение «общего блага», Петр исходил из того, что «каждый, независимо от своего социального статуса, должен приносить государству пользу, быть эффективным элементом единого государственного организма». Различные сословия были «нагружены» различными видами государственного тягла, каждое по-своему должно было выполнять свой «общественный» долг.

В этой своей установке Петр не был оригинален и, по сути, не изобрел ничего нового. Новой была только идеология «общего блага», заимствованная у западных философов того времени. Как ни парадоксально, реализовать эту идеологию в России было проще, чем в Западной Европе, так как этому очень хорошо помогали мобилизационные институты, созданные в Московии, прежде всего поместная система и крепостное право.

Но поместная система содействовала решению задач мобилизации постольку, поскольку сочеталась с институтом обязательной государственной службы дворян, который резко усилился при Петре I.

«В 17 веке дворянин был отнюдь не свободен, а его служба была обязательной. Однако при том, что он служил в нерегулярной армии, он был, конечно, гораздо свободнее, а вся его жизнь менее регламентирована, менее подвержена неусыпному контролю со стороны государства»57, который установился при Петре, резко увеличившим объем требований к дворянской службе. «В результате реформ Петра степень несвободы русского дворянства, как и других слоев русского общества, резко возросла»58.

«Петровская политика в отношении дворянства была в сущности закрепостительной», так как свобода дворян резко ограничивалась даже по сравнению с 17 веком. Е. В. Анисимов в связи с этим ставит под сомнение правомерность применения к дворянству термина «господствующий класс»59.

По сути, дворянство при Петре было таким же подневольным классом, как и остальные, включая крестьян. «Дворянин или недворянин, вне зависимости от наличия и отсутствия каких-либо привилегий, каждый житель империи должен был исполнять свою строго определенную функцию, состоящую в служении государству, вносить свой вклад в приумножение его богатства и могущества»60.

Когда работают механизмы мобилизации, главным эксплуататором выступает не какой-либо класс, а само государство во главе с его лидером. Каждый из классов общества при этом является по-своему эксплуатируемым, хотя и в разных формах и при различных размерах присвоения прибавочного продукта.

Однако, как уже отмечалось выше, продолжительность периода мобилизации не может быть слишком долгой: никакой социум не в состоянии выдерживать чрезмерно долгого напряжения сил. В какой-то момент узда государственного контроля ослабевает, от чего одни социальные группы выигрывают, а другие проигрывают.

Те из них, которые находятся в более сильной позиции, прибирают к рукам механизмы извлечения («экстракции») прибавочного продукта, сформированные в период мобилизации, и именно таким образом становятся эксплуататорами.

Подобной ситуации можно избежать только в том случае, когда в ходе мобилизации заимствуются институты, названные выше инклюзивными. Благодаря им в процесс принятия решений включаются все группы населения либо какая-то их критическая масса. «Слабые» становятся сильнее и не дают «сильным» присвоить столько власти, сколько необходимо для удержания под их контролем процесс присвоения совокупного общественного продукта.