По ком звонит колокол

Карков рассказывал ему, как было тогда. В те времена русские, сколько их было в Мадриде, жили в отеле «Палас». Ни с кем из них Роберт Джордан не был знаком. Это было еще до формирования первого партизанского отряда, до того как они встретились с Кашкиным или с кем-нибудь еще. Кашкин тогда действовал на севере, в Ируне, Сан-Себастьяне, участвовал в неудавшемся сражении за Виторию. В Мадрид он приехал только в январе, когда Роберт Джордан воевал в Карабанчеле и Усере; в те три памятных дня они остановили правое крыло фашистского наступления на Мадрид и дом за домом освобождали от марокканцев и tercio[82], чтобы очистить разрушенные предместья на краю серого, спекшегося под солнцем плато и установить линию обороны вдоль гор, которые служили бы защитой этой части города. Все это время Карков находился в Мадриде.

О тех днях Карков тоже вспоминал безо всякого цинизма. То были дни, когда никто почти не сомневался, что все потеряно, и теперь каждый бережней, чем отличия и награды, хранил память о том, как он повел себя в ситуации, когда все казалось рухнувшим. Правительство спешно бежало из города, забрав все машины военного министерства, и старику Миахе приходилось инспектировать свои оборонные укрепления на велосипеде. Роберт Джордан отказывался в это верить. Он не мог представить себе Миаху на велосипеде даже в самом патриотичном порыве воображения, но Карков уверял, что это правда. Впрочем, эту историю он описал в русских газетах и, возможно, поведав ее, сам хотел теперь в нее верить.

Но была еще другая история, ее Карков в газетах не описывал. В отеле «Палас» на его попечении оказались трое раненых русских: два танкиста-водителя и летчик. Из-за крайне тяжелого состояния их нельзя было перевозить, но считалось чрезвычайно важным, чтобы наружу не просочилось никакого свидетельства присутствия русских, которое могло бы спровоцировать открытое нападение фашистов; Карков отвечал за то, чтобы раненые не попали в руки фашистов в случае, если город будет сдан.

Если бы пришлось покидать столицу, Карков был обязан, выезжая из отеля «Палас», отравить раненых, чтобы устранить любую возможность их идентифицировать. По телам троих мужчин, у одного из которых было три пули в животе, у другого снесена челюсть так, что голосовые связки торчали наружу, у третьего бедро раздроблено на мелкие осколки, а руки и лицо обгорели до такой степени, что лицо превратилось в волдырь без бровей, ресниц и волос, никто не мог бы опознать в них русских. Никто не был бы в состоянии доказать, что эти три оставленные в отеле «Палас» израненные тела́ – русские. Ведь национальную принадлежность мертвеца доказать невозможно. Когда человек мертв, ничто не свидетельствует ни о его национальности, ни о его политических убеждениях.

Роберт Джордан спросил, как чувствовал себя Карков, зная, что будет должен исполнить этот приказ, и Карков ответил, что старался не думать об этом.

– Все же как вы собирались это осуществить в случае необходимости? – спросил Роберт Джордан и добавил: – Ведь это отнюдь не просто – вдруг дать человеку яд.

А Карков ответил:

– Да нет, это довольно просто, если постоянно носишь его при себе для собственных нужд, – и, открыв портсигар, показал Роберту Джордану то, что лежало там сбоку.

– Но ведь первое, что они сделают, если схватят вас, это отберут у вас портсигар, – возразил Роберт Джордан. – Вас сразу заставят поднять руки.

– На этот случай у меня есть еще кое-что, вот здесь. – Карков ухмыльнулся и показал на лацкан своей куртки. – Нужно только ухватить кончик лацкана зубами, прокусить и проглотить.

– Ну да, так гораздо лучше, – сказал Роберт Джордан. – А скажите, он действительно пахнет горьким миндалем, как пишут в детективных романах?

– Не знаю, – весело ответил Карков. – Я никогда его не нюхал. Хотите, разломаем одну ампулку и понюхаем?

– Лучше приберегите ее.

– Правильно, – согласился Карков и отложил портсигар в сторону. – Я, знаете ли, не пораженец, но нельзя исключить, что критический момент снова настанет, и где тогда это раздобудешь? Вы видели официальное коммюнике о положении на Кордовском фронте? Оно восхитительно. Сейчас это мое самое любимое официальное коммюнике.

– И что в нем говорится? – Роберт Джордан приехал тогда в Мадрид именно с Кордовского фронта и почувствовал напряженность, какая возникает, когда кто-то позволяет себе шутить над тем, над чем тебе самому шутить позволительно, но другим – нет. – Расскажете?

– Nuestra gloriosa tropa siga avanzando sin perder ni una sola palma de terreno, – процитировал Карков на своем причудливом испанском языке.

– Не может быть, – не поверил Роберт Джордан.

– «Наши доблестные войска продолжают наступление, не уступая ни пяди территории», – повторил Карков по-английски. – Так сказано в официальном коммюнике. Я вам его найду.

Ты лично знал тех, кто погиб в окрестностях Пособланко, они жили в твоей памяти, но в «Гейлорде» это было поводом для шутки.