По ком звонит колокол (For Whom The Bell Tolls)

Then through this noise came another noise, a steady, racketing drone and they saw the sentry looking up, his knitted cap slanted back, and turning their heads and looking up they saw, high in the evening sky, three monoplanes in V formation, showing minute and silvery at that height where there still was sun, passing unbelievably quickly across the sky, their motors now throbbing steadily.	Потом сквозь этот шум донесся другой шум - мерный, нарастающий рокот, и они увидели, что часовой поднял голову и смотрит вверх, так что его вязаная шапочка съехала на затылок; и, тоже подняв головы, они увидели в высоком вечернем небе три самолета, летевшие клином; крохотные и серебряные на этой высоте, где еще светило солнце, самолеты с невероятной быстротой неслись по небу под мерный гул моторов.
"Ours?" Anselmo asked.	- Наши? - спросил Ансельмо.
"They seem so," Robert Jordan said but knew that at that height you never could be sure.	- Как будто да, - сказал Роберт Джордан, но он знал, что на такой высоте никогда нельзя определить точно.
They could be an evening patrol of either side.	Это вечерняя разведка, а чья - неизвестно.
But you always said pursuit planes were ours because it made people feel better.	Но когда видишь летящие истребители, всегда говоришь - наши, потому что от этого людям спокойнее.
Bombers were another matter.	Бомбардировщики - другое дело.
Anselmo evidently felt the same.	Ансельмо, видимо, думал о том же.
"They are ours," he said.	- Это наши, - сказал он.
"I recognize them.	- Я узнаю их.
They are _Moscas_."	Это Moscas.
"Good," said Robert Jordan.	- Пожалуй, - сказал Роберт Джордан.
"They seem to me to be _Moscas_, too."	- Мне тоже кажется, что это Moscas.
"They are _Moscas_," Anselmo said.	- Да, Moscas, - сказал Ансельмо.
Robert Jordan could have put the glasses on them and been sure instantly but he preferred not to.	Можно было навести бинокль и сразу все выяснить, но Роберту Джордану не хотелось этого делать.
It made no difference to him who they were tonight and if it pleased the old man to have them be ours, he did not want to take them away.	Сегодня вечером ему все равно, чьи они, и если старику приятно думать, что они наши, не нужно отнимать их у него.
Now, as they moved out of sight toward Segovia, they did not look to be the green, red wing-tipped, low wing Russian conversion of the Boeing P32 that the Spaniards called _Moscas_.	Впрочем, когда самолеты ушли в сторону Сеговии, он подумал, что они совсем не похожи на те зеленые с красной каймой самолеты с низко посаженным крылом, русский вариант модели "боинг Р-32", которые испанцы называли Moscas.
You could not see the colors but the cut was wrong.	Цвет нельзя было различить, но силуэт был другой.
No.	Нет.
It was a Fascist Patrol coming home.	Это возвращается фашистская разведка.
The sentry was still standing at the far box with his back turned.	Часовой все еще стоял у дальнего конца моста спиной к ним.
"Let us go," Robert Jordan said.	- Пойдем, - сказал Роберт Джордан.