По ком звонит колокол (For Whom The Bell Tolls)

I could have blown it from here."	Я бы взорвал мост отсюда.
"If, if, if--" Pilar said.	- Если бы, если бы... - сказала Пилар.
The anger and the emptiness and the hate that had come with the let-down after the bridge, when he had looked up from where he had lain and crouching, seen Anselmo dead, were still all through him.	Гнев, ярость, пустота внутри - все то, что пришло вместе с реакцией после взрыва, когда он поднял голову и увидел Ансельмо мертвым у дороги, еще не отпустило его.
In him, too, was despair from the sorrow that soldiers turn to hatred in order that they may continue to be soldiers.	И, кроме всего этого, было отчаяние, которое солдат превращает в ненависть для того, чтобы остаться солдатом.
Now it was over he was lonely, detached and unelated and he hated every one he saw.	Теперь, когда все было кончено, он чувствовал одиночество и тоску и ненавидел всех, кто был рядом.
"If there had been no snow--" Pilar said.	- Если бы снег не пошел... - сказала Пилар.
And then, not suddenly, as a physical release could have been (if the woman would have put her arm around him, say) but slowly and from his head he began to accept it and let the hate go out.	И тут, не сразу, не так, как могла бы наступить физическая разрядка (если бы, например, женщина обняла его), но постепенно, от мысли к мысли, он начал принимать то, что случилось, и ненависть его утихла.
Sure, the snow.	Снег, ну да, конечно.
That had done it.	Он всему виной.
The snow.	Снег.
Done itto others.	Он виной тому, что случилось с другими.
Once you saw it again as it was to others, once you got rid of your own self, the always ridding of self that you had to do in war.	Как только увидишь все глазами других, как только освободишься от самого себя - на войне постоянно приходится освобождаться от себя, без этого нельзя.
Where there could be no self.	Там не может быть своего "я".
Where yourself is only to be lost.	Там можно только потерять свое "я".
Then, from his losing of it, he heard Pilar say, "Sordo--"	И тут, потеряв свое "я", он услышал голос Пилар, говорившей: - Глухой...
"What?" he said.	- Что? - спросил он.
"Sordo--"	- Глухой...
"Yes," Robert Jordan said.	- Да, - сказал Роберт Джордан.
He grinned at her, a cracked, stiff, too-tightened-facial-tendoned grin.	Он усмехнулся ей кривой, неподвижной, тугим напряжением Лицевых мускулов созданной усмешкой.
"Forget it.	- Забудь.
I was wrong.	Я был не прав.
I am sorry, woman.	Извини меня, женщина.
Let us do this well and all together.	Будем кончать свое дело как следует и все сообща.
And the bridge _is_ blown, as thou sayest."	Ты сказала правду, мост все-таки взорван.