По милости короля. Роман о Генрихе VIII [litres]

Если Гарри когда-нибудь доводилось видеть, как человек спадает с лица, то это был тот самый случай. По мимолетному огоньку враждебности, промелькнувшему в глазах Сеймура, Гарри понял: этот мерзавец знает, что его обставили, и понимает почему!

Когда Сеймур ушел, низко поклонившись, чтобы скрыть ярость, Гарри сел и замурлыкал себе под нос, весьма довольный, что его уловка удалась. Ему было жаль Кранмера. Казалось, все хотели добраться до него, так или иначе. Что ж, Гарри решил как-нибудь приободрить архиепископа, который явно нуждался в этом. Он взял перо и написал Кранмеру письмо с разрешением вернуть мистресс Кранмер, которая, по его сведениям, уехала в Германию.

Получив отпор при попытке изловить крупную рыбу, консерваторы нанесли удар по личным покоям. Гардинер сообщил Гарри, что Совет составил обвинительные акты против одиннадцати служителей двора, в числе которых были доверенные джентльмены короля, мастер Пенни и даже королевский повар. Гарри это не впечатлило и не обрадовало: он приказал арестовать человека, написавшего донос, его судили, признали виновным в лжесвидетельстве и бросили в тюрьму Флит.

Гардинер и его приятели, вознамерившиеся избавить двор от радикалов и еретиков, ничуть не смутились. Они ставили своей целью устранение любой оппозиции и подавление религиозного раскола. Справиться с такой задачей было непросто, так как реформисты занимали важнейшие посты при дворе и среди них имелось несколько входящих в силу новых людей, включая сэра Уильяма Паджета, без которого не обходилось ни одно дело. Гарри очень нравился Паджет, он доверял ему просмотр почти всей своей корреспонденции. И не важно, что тот обогащался в процессе работы и даже, поговаривали, не чуждался от случая к случаю прибегать к легкому шантажу. Сэр Уильям был честен и работоспособен.

Доверием Гарри стал пользоваться и сэр Энтони Денни, тоже приверженец идей гуманизма и любитель знания, да к тому же человек, обладавший весьма приятными личными качествами. Старательностью и преданностью делу Денни снискал симпатию короля: еще бы, ведь он выступал в роли буфера между государем и суетным миром: Гарри охотно препоручал сэру Энтони общение с вечно добивавшимися монаршего внимания просителями. Гардинер и его прихвостни ненавидели Денни – радикала, который осмеливался подавать голос против гонений на протестантов, но король не желал слышать ни слова ему в укор.

Сам Гарри, чувствуя приближение старости, все чаще задумывался о перспективе Божьего суда и все сильнее склонялся к традиционной религии; его сердце было с консерваторами. Он приказал опубликовать книгу, созданную под его руководством, часть даже написал сам. Она вышла под заглавием «Необходимое учение и наставление для христианина», но люди вскоре стали называть ее «Королевской книгой». В ней содержались самые ортодоксальные и реакционные формулировки Символа веры Англиканской церкви; радикалы шумно протестовали.

– Некоторые реформаторы говорят, что твоя книга не стоит выпущенных из зада газов, – заметил Уилл, растянувшись у ног Гарри перед камином.

– Их мнение меня не интересует! – прорычал Гарри и пнул его ногой в тапке. – Реформистов-то всего ничего, жалкая кучка. Паджет говорит, что одиннадцать из двенадцати моих подданных – верные католики.

– Нашему другу Гардинеру этого недостаточно!

И то верно. Епископ без конца донимал Гарри требованиями, чтобы тот запретил свободное чтение Библии. Но поворачивать время вспять было уже поздно. Чтение Писания на английском побуждало подданных короля мыслить самостоятельно, и Гардинер опасался, что многие из них ушли достаточно далеко от беспрекословного послушания, ожидаемого от истинных католиков.

Гарри пошел на компромисс – приказал парламенту поставить под запрет неверные переводы Библии и ограничить число людей, которым разрешено читать Писание, представителями высшего и среднего слоев общества: среди них, по крайней мере, можно было найти читателей более образованных и вдумчивых, способных глубже понимать священные тексты. Женщинам, решил король, лучше учиться у своих мужей, как завещал святой Павел.

Екатерина теперь часто бывала при дворе, и Гарри проводил с ней столько времени, сколько мог. Их беседы и споры, особенно на религиозные темы, он находил весьма стимулирующими, неизменно поражался эрудиции и остроте ума этой женщины. Но больше всего король наслаждался ее обществом, постепенно начиная убеждаться, что Екатерина и правда та самая женщина, которую он ждал.

Гарри пригласил ее поужинать с ним наедине. Они поговорили о том о сем, наконец король отложил салфетку.

– Миледи Латимер, – начал он, – вы, должно быть, понимаете, что я очень высокого мнения о вас. Вы весьма милая дама со множеством достоинств, на редкость одаренная от природы теми качествами, которые нравятся мне больше всего. Вы душевная компаньонка, от вас исходит доброта.

Кэтрин зарделась от смущения:

– Ваша милость, вы мне льстите.