По милости короля. Роман о Генрихе VIII [litres]

– Из всех утрат время – самая невосполнимая, – жаловался Гарри Уиллу. – Его не вернуть ни деньгами, ни молитвами.

Он чувствовал себя подавленным и никак не мог преодолеть уныние. Даже читать ему было трудно, так как зрение его помутилось. Кейт настояла, чтобы он заказал себе новые зрительные стекла из Германии в оправах из золота или серебра, которые следовало цеплять на нос; линзы из горного хрусталя считались очень эффективными, их изготавливали венецианские мастера, однако необходимость пользоваться очками еще больше портила настроение Гарри. Сходя с ума от бездействия и боли, он стал раздражительнее, чем обычно, и сам понимал, что часто держится одного мнения утром и склоняется к противоположному после обеда. Ничто его не радовало, и слуги подходили к нему с опаской, очевидно страшась чем-нибудь обидеть его или вызвать очередную гневную вспышку.

В конце концов стальная воля Гарри заявила о себе. Он не мог сидеть без дела вечно, это было не в его характере, а потому заставил себя действовать: грузно взбирался на коня и выезжал на охоту или выходил в поля с соколом на руке, силясь проехать или пройти столько же миль, сколько покрывал до того, как проклятая нога стала ему помехой. Он играл в шары так часто, как только мог, и без конца переезжал из дома в дом, а свои печали доверял только Уиллу, доктору Баттсу и Кранмеру. Но не Кейт. Гарри не хотел беспокоить супругу. Она была ему дорога, ее нужно беречь.

Глава 37

1545 год

Однажды вечером, по весне, Кейт пришла к Гарри в библиотеку. Король оставил Гардинера и его клерков, занятых бумажной работой, за столом в углу и поцеловал руку супруги, приветствуя ее.

– Надеюсь, ваша милость, сегодня вам лучше? – спросила Кейт.

– Хуже, мадам, – брюзгливо ответил Гарри. – Я получил донесения о новой ереси, и это меня огорчает.

Он увидел, что Гардинер быстро вскинул взгляд, а Кейт холодно посмотрела на епископа. Она его недолюбливала.

– Вы не должны тревожиться из-за таких вещей, когда сами нездоровы, – сказала королева. – И если бы некоторые более терпимо относились к реформам, было бы вообще не о чем беспокоиться. – Ее слова явно предназначались для ушей Гардинера.

– А что вы называете более терпимым отношением, мадам? – поинтересовался Гарри.

– Ослабление ограничений на чтение Библии. Разрешение каждому человеку, и женщинам в том числе, следовать голосу своей совести… Большее понимание и снисходительность!

– Ей-богу, мадам, у нас тогда будет религиозная анархия – каждый человек со своим мнением, а многие ли вообще способны его иметь? Нет, так не пойдет. А теперь, Кейт, забудьте об этом. Я хотел показать вам кое-что. – Гарри открыл большой альбом с рисунками архитектурных сооружений. – Я задумал построить дворец в классическом стиле.

Кейт взяла книгу:

– Это из Италии?

– Темпьетто Браманте в Риме. А вот палаццо Фарнезе. Какое это будет чудо, если такие здания появятся в Англии.

– Нам в Англии не нужна новомодная иностранщина! – встрял в разговор Сомерс, притаившийся за креслом короля. – Что плохого в старых добрых кирпиче и дубе?

Гарри ткнул его кулаком:

– Убирайся!

Уилл на цыпочках прокрался в угол, взял книгу и притворился, что читает ее, перевернув вверх ногами.

Сдерживая смех, Кейт обратилась к Гарри:

– Вы хотите построить новый дворец или переделать уже существующий?

Однако король был сердит на нее за то, что она вздумала поучать его, какую религиозную политику ему вести.

– Я устал, – сказал он. – До свидания, дорогая. Теперь я буду отдыхать.

Он демонстративно закрыл глаза, а когда открыл их, Кейт уже ушла.

Но перед ним стоял Гардинер и всем своим видом изображал крайнюю озабоченность.

– Ваша милость, я случайно услышал слова королевы.

Гарри нахмурился:

– Хорошая новость, когда женщины становятся такими грамотными. Не хватало еще, чтобы на старости лет меня поучала собственная жена!

Гардинер был весь сочувствие.

– Меня удивляет, что королева настолько забылась, стала спорить с вашим величеством и подвергать сомнению вашу мудрость в вопросах религии, а в этом вы превосходите не только всех современных правителей, но и докторов теологии. Никому из подданных вашего величества не пристало так дерзко перечить вам. Мне тяжело было слушать это.

Гарри кивнул, все острее ощущая, как плохо с ним обошлись.

Гардинер распустил крылья:

– Королю опасно выслушивать такие оскорбительные речи из уст подданного. Если люди осмеливаются прекословить своему государю на словах, то могут попытаться помешать ему и на деле. И к сожалению, ваша милость, у меня есть основания полагать, что религия, которой так стойко держится королева, не только нацелена на свержение власти правителей, но и учит еще и тому, что все должно быть общим.

– Какая религия? – изумленно спросил Гарри. – Королева так же набожна, как и я!

– Увы, если я не ошибаюсь, она склоняется к протестантской ереси. Я давно подозревал это. Есть признаки и зловещие указания на мою правоту.

– Я в это не верю! – заявил Гарри, но сам уже перебирал в памяти все мельчайшие намеки, подтверждавшие обвинения Гардинера.