По велению Чингисхана

На этот раз его почему-то очень тщательно обыскали. И по дороге охрана несколько раз менялась… Неужели так боится он, могущественный, покушений? Значит, есть на то основания… Пройдя по каким-то темным подземным ходам, вышли под высокие деревья. За это время уже успело стемнеть, и между ветвями замерцали первые звездочки.

Султан встретил его один, без какого-либо советника или писца; и опять мелькнула мысль – никому не доверяет? Сопровождающие, усадив Кехсэя-Сабараха на заранее подготовленную меховую подстилку, мгновенно исчезли, словно растворились в густой тени деревьев.

– Я пригласил тебя отдельно ото всех этих пустословов, чтобы поговорить наедине, – начал разговор султан, щурясь и вглядываясь в него. – О твоих победах еще в детстве мне рассказывал отец. Он очень горевал, что не у него родился такой выдающийся воитель, как ты… Сегодня мне удалось расширить границы своих земель до южных морей, но нет и у меня такого человека, кто уверенно взял бы на себя руководство всем войском…

– Да, это порой непросто решить, – не удивился Кехсэй-Сабарах. – Точно так же недавно пенял на судьбу гур хан Дюлюкю.

– Оказывается, у нас с гур ханом схожие заботы? Скажи мне, почему у нас не вырастают талантливые полководцы?

– Это вопрос не ко мне, о великий. Я просто воин, который всю жизнь не вылезал из походов. Знаю только, что их рожают не женщины, а поле праведной битвы.

– Наверное, так… А здесь я совершенно все должен делать сам, только тогда что-то получается. Без меня даже самую малость превращают в предлог для споров и ссор, борьбы мелких честолюбий! – с большим раздражением вдруг произнес султан – видно, вырвалось наболевшее. – Как их заставишь согласно думать?!.

– Все большое приходится начинать с малого – в любом ремесле, в каждом деянии… Наш хан когда-то ставил перед нами задачи, а как, каким способом выполнишь ее – думай сам, решай сам, но и отвечать за все самому. Доверял нам, молодым, выращивал смолоду, а доверие – оно лучше всякого поощрения. Помучаешься, конечно, но все равно находишь решение, привыкаешь все брать на себя… Не знаю, как у вас, а у кара-китаев, по моим наблюдениям, гур хан с какого-то времени перестал отчего-то доверять своим помощникам, за все брался сам, распоряжался лично. Без него, казалось, войско даже и за стены укрепления не могло самостоятельно выйти. И люди понемногу привыкли никому, кроме гур хана, не подчиняться, ни на кого не надеяться… Но все же нашел он, как выйти из тупика своего…

– Да?.. Ты, конечно, хорошо все это выразил… – султан помолчал грустно, о чем-то своем думая, опустив взгляд. – Значит, ты говоришь, что доверие к военачальнику – хорошее поощрение для его роста? Как просто и мудро. Я бы тоже наделил полным доверием человека, способного сплотить людей, повести за собой. Но если бы мы еще были единым, одного корня народом, как вы, найманы… А мы только на словах тюрки, на самом же деле – сброд из десятков разных племен. Попробуй кого-нибудь случайно похвалить, не похвалив другого… Да тот будет смертельно оскорблен! Из-за этого при назначении на должность уже на возможности, способности человека почти и не смотришь, главная задача – соблюсти какое-никакое равновесие между ними в чинах… – Голос султана окреп, наполнился раздражением и злостью. Он вскочил, быстро заходил по громадному цветастому ковру, при этом заметно стало, что он высок, строен и крепко сложен. Энергии ему хватало, но вот ума… Кехсэй-Сабарах с печалью понял, что тот не услышал и половины того, что сказал ему он, и все твердил про свое. – Постоянные раздоры, склоки, соперничество, зависть…

– Все это есть в любом народе. И нас, найманов, тоже не обошла такая беда. Из-за этого, может, и потерпели поражение от какого-то неизвестного тогда бродячего племени…

– Говоришь, «бродяги»… – оживился султан. – А как они могли тогда сокрушить Великий Китай?

– Китай тоже, на взгляд издалека, казался единым. На самом деле, если б у них не было внутреннего раскола, никого могучей в мире не было бы. А внутренние раздоры расшатывают любое устроение, любую мощь. Джирджены, правившие Китаем, своим чрезмерным, прямо сказать – жестоким угнетением местных народов восстановили их против себя. Это, в конце концов, и обернулось против них самих.

– Говорят, большинство ваших родственников, киданей, предали джирдженов, переметнулись к монголам?

– Говорят отчасти и такое, разное рассказывают… Но истину никто пока не знает. Трудно определить, что происходит за сотни кес, почему они так поступили: или добра не помнят, или нужда, скорее всего, заставила… Ведь джирджены такие же завоеватели, как и монголы.

– Ты Чингисхана лично видел?

– Встречался раз… – сдержанно ответил Кехсэй-Сабарах. Начисто отрицать это он не мог, потому что через своих лазутчиков сартелы давно и наверняка о том знают.

– Ну-ка, расскажи, каков он, этот, как говорят, «покоритель вселенной»? Еще не покоривший, кстати, ее…