По велению Чингисхана

Совсем не зря единая для всех земля делится людьми на страны, заселенные разными народами. Иная страна – иная в ней и жизнь. С первого же дня, как Алтынай ступила на землю уйгуров в качестве невестки, для нее началась совершенно иная, трудная, ничем не похожая на прежнюю жизнь.

Выдержала, может, только благодаря науке бабушки, которая, предвидя все это, заранее приучала ее к суровой, почти неизбежной судьбе ханских дочерей – стать невесткой, мужней женой в чужой стране. И эта наука теперь стала ее главным щитом. Не сказать, чтобы избалованная, но никогда в прежней жизни не слышавшая грубого слова, повышенного тона, не видевшая косого взгляда, она вдруг оказалась совершенно одна в чужом краю, если не считать взятой с собой немногочисленной прислуги да приписанных, в качестве постоянного сопровождения и охраны, двух мэгэнов своих воинов.

Не зря ее третья молодая мать Усуйхан-Хотун, оставшаяся главой Ставки вместо умершей бабушки, сразу же заподозрила что-то неладное, едва увидев нареченного уйгурского жениха хана Барчука – по некоторой суетливости поведения, отсутствию должного ханского достоинства, неприбранной внешности, даже по тому, что он не смотрит почему-то никому в глаза… И раньше всех сделала предположение, что дома у нового зятя не все благополучно, что-то там творится малоприятное, иначе с чего бы такой прибитый вид у хозяина, почему он робок так и невнятен в словах и поступках…

Тут же весьма срочно организовала она отправку к уйгурам людей, с заданием разузнать как можно больше и подробней о жизни и обстановке в их ставке, и те довольно скоро вернулись с недобрыми новостями.

Со дня смерти отца, в пятилетнем еще возрасте, сел Барчук на ханский ковер, но страной на самом деле управляла его мать, властная и своевольная. Когда же ему минуло двадцать, умирающая мать женила его на тридцатилетней женщине себе под стать, беспокоясь, конечно, что выросший под ее игом безвольный сын сам не справится с управлением. Она, можно сказать, передала бразды правления своей невестке, и та сразу и крепко взяла Барчука в свои руки. Так он и остался правителем без власти, вот и мялся, не зная толком, что сказать невестиной родне о своей предстоящей жизни с новой женой, стыдясь, что по возвращению в ставку откроется его неспособность распоряжаться даже самым малым…

Расспросив посланцев об этих и других невеселых подробностях жизни уйгурской ставки, все четверо старших и младших матерей Алтынай собрались на совет. Никогда раньше не попадавшие с дочерьми в такое положение, все они жалели свою любимицу, горевали о незадавшейся с самого начала жизни ее, четырнадцатилетней, некоторые еле сдерживали слезы. Все сидели и молчали. Конечно же, думали об одном и том же: как найти предлог, чтобы разорвать помолвку, хотя понимали, что это невозможно при всем их желании.

Наконец Усуйхан-хотун подрагивающим от сдержанного волнения голосом вынуждена была сказать безжалостные слова, которые никак не хотела, но обязана была, как старшая, донести до всех:

– Мы ничего не можем сделать… Как говорят у нас, слово дано – голова отдана… Во-первых, понятно, что в такое сложное время нельзя отступаться от данного слова. Если хан возьмет обратно данное обещание, кто нам потом будет верить?.. Во-вторых… А во-вторых, просто тяжело…

– И что, мы должны толкнуть девушку на мучения, заранее зная об этом?! – горячилась молодая Хулан. – На что это похоже? Пусть даже ради Ила, за который взрослые мужчины, воины умирают… Но разве правильно жертвовать судьбами своих детей, тем более – ханских? Разве не для того, чтобы они имели счастливый завтрашний день, укрепляется Ил?! Давайте найдем какой-нибудь выход, чтобы не отдавать нашу Алтынай этому слабаку, который позволил жене сесть на голову себе! Давайте скажем ему прямо: мы выяснили, что ты не достоин взять в жену любимую дочь правителя правителей, так что о сватовстве будем говорить потом и совсем на другом уровне. Пусть после этого попробуют обижаться, оскорбляться! И уйгуров надо поставить на место!

– Не надо, деточки, кидаться такими резкими, опасными словами, – сказала Хотун Борте, как-то виновато оглядывая всех. – Мы женщины, мы обязаны стараться любыми способами сглаживать острые углы, которых и без нас хватает у мужчин. Потому что все это потом может вернуться к нам, нашим же детям. Добро – добром, а зло – злом… Никогда ни к чему хорошему вражда не приводила, так что нужно искать добрые слова, найти мудрое решение. Хотя я даже и предположить не могу, где и как их искать. Внуки выросли – выросли и заботы, времени на раздумья не оставляют. Так что не ждите от меня какого-то решающего всё совета. Скажу только свое мнение: нужно спасать наше дитя… И какое ни примем решение, так и быть, я берусь довести его до хана, мне-то не привыкать к его гневу…