По велению Чингисхана

– Закончится, – сказал хан убежденно, помолчал. – Нужно, чтобы закончилась… Никто не воюет ради забавы. Наша война началась из-за борьбы за выживание, ради самозащиты. Не пойдешь вперед – тебя тут же попятят назад, до самого порога твоего сурта… Неужели можно было просто сидеть и подставлять голову опасности, грозящей со стороны? Воевали, да, и до недавнего времени ничего, кроме нужды, не знали. Но теперь, если добьемся союза с султаном, можем остановиться, наконец. Теперь нашими стали на востоке джирджены, на юге сунны, здесь ограда – Тибет. А у султана много врагов и на западе, и на юге. Так что союз с нами принесет ему большую выгоду. Это во-первых… А во-вторых, для нас с султаном единственной золотой кобылой, дающей молочные реки, является Шелковый путь. Если сумеем как следует обустроить его, дадим возможность самой широкой торговле, то получим верный и надежный источник богатства для каждого из нас. Это в сотни раз выгоднее любой войны. Потому что, пока идет торговля, богатства будут сами течь к нам рекой. И первейшей нашей совместной задачей является уничтожение всяких разбойников и мошенников, какие укрываются средь нашего населения поблизости от Шелкового пути. Надо, наконец, сделать его торным, безопасным даже для малых караванов, для всякого, желающего торговать или обслуживать торгующих… Ну, а в-третьих, скажу вам, недавно случилось не очень хорошее происшествие. Наше войско на обратном пути после победы над мэркитами столкнулось с войском султана и потрепало его… – Хан повернулся к Джучи и Сюбетею. – А этого не должно было случиться. Не должно!

– Наверное, мы допустили ошибку, но этого нельзя было избежать, – сказал Джучи, не поднимая глаз. – Сзади нас догнали шесть тумэнов и сразу же начали атаку… Мы и так попытались было отступить без боя, но они не отставали, наседали… Что мы могли сделать?

– Да мы и ударили-то легонько, чтоб только дать почувствовать, – пробасил Сюбетей. – Чтобы отстали. Не очень-то, скажу, плотны и устойчивы были их ряды. И если б взялись за них по-настоящему, от них бы только пух и перья полетели…

– Хм… «Легонько»… – Хан, скрывая усмешку, покачал головой. – Как донесли лазутчики, из шести тумэнов у них уцелели лишь три.

– Преувеличивают, наверное, – тихо и повинно сказал Сюбетей. – Они склонны к этому. Мы ж совсем немножко вдарили и сразу отошли, изобразили бегство…

– Безголовые вы люди. Другие, кто думает о будущем, сумели бы как-то увернуться, нашли бы способ уйти от столкновения. Ну, попытались бы переговорщиков, бирючей выслать навстречу, объясниться… Что, хозяевами степей себя почувствовали?! Ну, так и вели бы себя по-хозяйски, а не как азартная ребятня… А теперь это ваше «легонько» может стать препятствием в большом деле. И если султан спросит – а он обязательно спросит об этом! – то что наши послы могут ответить, как объяснить? – Хан повернулся к ним. – Чтобы нам поверили…

– Пусть глава илчи ответит на такой вопрос очень просто… – сказал Джэлмэ. – Пусть скажет, что ничего не знает, что в Ставке ему про это ничего не говорили… Может, просто донесение не успело дойти. Пусть говорит: да, ему известно, что в том направлении в Тургайских степях стоит наш северный фланг – охранное войско, с приказом не входить в боевое столкновение с султанской армией, вести себя как союзники. А если что-то и произошло, то это чистое недоразумение, за которое с командующих строго спросится…

– Можно мне высказать свое мнение? – тихо попросил Махмуд и, когда хан кивнул разрешающе, продолжал: – По-моему… А по-моему, парни очень правильно поступили, что ударили по войску султана, дали понять, кто хозяева положения… Потому что надо, а в этом случае просто необходимо было дать им почувствовать нашу настоящую силу. Я и раньше говорил, что султан слишком возгордился – без всяких на то оснований. Какой еще нормальный правитель станет воевать с центром собственной религии и оспаривать духовную власть у потомков самого Пророка?!.

– Возможно, он и ошибается… Нет-нет, султан в последние годы добился многого из того, чего хотел, завоевал и присоединил к себе земли аж до Южного моря. Он в несколько раз увеличил свои владения, так что вроде бы имеет основания для гордости, – усмешливо сказал хан, глядя на Махмуда. – Считаешь, этого недостаточно?

– Так ведь противники-то оказались слабоватыми! Я кое-что слышал об этом. Почти все те страны были изнурены внутренними распрями, придворной грызней. Да и сама его держава стала еще рыхлей, неуправляемей…