Наташа еле поспевает за этими странными людьми-лешими, не зная, что ей делать, – её таинственный проводник велел идти и смотреть, вот она и идёт, всё дальше и дальше по лесу, пока наконец деревья не расступаются и люди-лешие не расходятся по сторонам.
На секунду Наташа растерянно замирает, а потом бросается следом за теми двумя, что двинули направо.
Тот, что повыше, – Андрей.
Пусть даже он совсем не похож на себя… и вообще на человека.
Ступает осторожно, как охотящийся леопард, смотрит зверем и нежно поглаживает замотанную в «лесовую» ткань винтовку – для автомата у неё слишком короткий магазин и слишком длинный ствол. И труба прицела сверху.
Про длинный ствол и короткий магазин Наташе объяснял сам Андрей в одну из их долгих, кружных прогулок от института до Наташиного дома. О чём только они тогда ни говорили, бесстрашно шагая по тёмным дворам! Андрей декламировал наизусть Гумилёва и Лао Цзы, рассказывал, как в домашних условиях изготовить фейерверк и сварить правильный глинтвейн, чем отбиться от маньяка и почему «Звезда Смерти» не имеет ни малейшего военно-тактического смысла…
Наташа рядом с ним чувствовала себя первоклашкой.
Андрей смеялся и уверял, что это дело наживное. И вообще, он зато полный ноль в дизайне и не отличит цвет бедра испуганной нимфы от какой-нибудь фуксии, какой это цвет вообще, да не смейся ты, объясни человеку, нет, с бедром-то всё как раз понятно, а вот второй…
Он должен был уехать «в ответственную загранкомандировку» совсем скоро, но Наташа ещё об этом не знала.
…Нынешний Андрей, пригнувшись, делает ещё несколько осторожных шагов и опускается сначала на колено, а потом и вовсе ложится, распластавшись по земле у россыпи замшелых валунов. Укладывает перед собой винтовку, замирает… и растворяется. На его месте – несколько заросших бородой мха камней и какие-то заросли, а человека там нет.
Наташа подбирается ближе, ища взглядом винтовку, к прицелу которой приник Андрей. Он всё выравнивает её, сдвигая на какие-то миллиметры, стремясь к известному только ему – и, может, его товарищу, с которым он обменивается короткими фразами и цифрами – положению…
Перфекционист. Всегда таким был.
Не сдержав болезненного любопытства, Наташа переводит взгляд туда, куда Андрей целится.
В конце концов, её сероволосый проводник ведь велел идти – и смотреть…
Чуть ниже по склону петляет дорога, ведущая к полуразрушенным строениям, которые Андрей сейчас и изучает в прицел своей винтовки – Наташа чувствует его взгляд, словно красное пятнышко лазерной указки перебегает с места на место.
Дальше, за развалинами, лес опускается всё ниже и ниже, словно зелёный водопад, и над ним в неимоверной дали высятся пики гор.
Андрей и его товарищ не шевелятся.
Подстелив себе куртку – здесь и без неё тепло – Наташа сидит и ждёт.
Наконец она ловит на дороге какое-то движение и, привстав, напряжённо вглядывается… Два пыльных внедорожника подъезжают к развалинам. Останавливаются друг против друга, из них высыпают люди, и «пятнышко лазерки» Андреева взгляда торопливо обегает их, задерживаясь на тех, кто вооружён, словно примеряясь… а потом выбирает одного, вставшего поодаль – и дальше следует за ним, как приклеенное.
Совсем обычный, пусть и вооружённый человек. Наташа без труда разбирает детали, словно у неё вдруг открылось орлиное зрение («Что видит твой эльфийский взор, Леголас?»), а не «минус два» на оба глаза… У человека тёмные волосы, аккуратная бородка, опрятная одежда, мужественное, неуловимо восточное лицо, ничего опасного ни во взгляде, ни в позе, несмотря на незнакомый Наташе – не русский – автомат в руках.
Красивый мужчина, отдающий какие-то распоряжения в микрофон наушника, вот и всё.
Если поставить их рядом – замершего, почти не дыша, Андрея и этого мужчину – то бо́льшим зверем выглядел бы именно Андрей: злым, захваченным азартом охоты… и вместе с тем до льда на сердце холодным и спокойным, безжалостным зверем.
Несколько томительных минут ничего не происходит. Взгляд Андрея не движется, мужчина стоит на месте…
А потом у Андрея чуть слышно шуршит рация: «Третий, поехали».
«Принято», – так же тихо отвечает Андрей.
И вдавливает спусковой крючок – так плавно, что само движение Наташа даже не успевает заметить. Только дёрнулась назад винтовка с негромким хлопком, упала на землю гильза, что-то одобрительно сказал товарищ Андрея, а тот красивый мужчина завалился назад.
С уродливой дырой вместо глаза.
А потом раздаются выстрелы, причём почему-то совсем в другой стороне, люди скрываются среди развалин, вдоль дороги мелькают смутные тени других «леших»…
Всё это похоже на дурной боевик в стиле «арт-хаус», где не хватило денег ни на спецэффекты, ни на внятный сценарий.
Наташа сидит, не в силах пошевелиться, а перед глазами, кажется, навечно застыло красивое лицо с некрасивой дырой вместо глаза.
Это… чудовищно.
Неправильно.
Абсурдно!
…Приходит в себя она на подножке автобуса. Мальчишка-проводник смотрит на неё сверху-вниз с горькой, взрослой усмешкой и отблеском сочувствия на самом дне тёмных глаз.
Это становится последней каплей, и Наташа, захлёбываясь, кричит.