Под грозой и солнцем

Горбатая спина плота из шести коротких бревен, связанных березовыми хлыстами, покрылась серой ноздрястой пеной. С веселым ожесточением вода встряхивала бревна, испытывая, казалось, каждый прутик связки на растяжение и сразу же на разрыв.

Сидящие на плоту люди не разделяли буйного веселья воды. Плот мог перевернуться на каждом крутом изгибе порога, и то, что не случилось раньше, могло произойти в любую следующую минуту. Все трое ждали этого. Но каждый переживал опасность по-своему.

«Черт-те что! Атомный век и… плот, связанный прутьями! — размышлял хмурый молодой человек. — Нет… кажется, этот валун проскочим. А этот?.. И этот! Как же быть с Ниной, если?.. Плавает она не ахти…» — и он еще крепче сжал руку молодой женщины в синем лыжном костюме.

Лицо Нины было бледно от страха и восторга. Губы полуоткрылись, глаза широко распахнулись. «Вот только благополучно перевалить этот порог… — успокаивала себя Нина. — Дальше течение не такое уж стремительное… Ах!.. Как же так? Шесть бревен-коротышек, тонкие, как нитки, прутики — вот и все, на чем так дерзко удерживается наша жизнь!.. Ужасно!.. Но и прекрасно!..» — Она прерывисто вздохнула, захлебнувшись речным густым ветром, и прижалась плечом к брезенту, брошенному на ящики.

Третьим на плоту был проводник. На его худощавом лице прожитые годы оставили свои отметины-зарубки, а солнце, мороз и ветер покрыли его неяркими, но прочными красками. Серые, чуть выцветшие глаза со спокойным прищуром смотрели перед собой, но видели все, что проносилось и слева и справа. Проводник по-хозяйски стоял в конце плота, пригнувшись вперед, широко расставив ноги, и медленно погружал в воду жердь, заменявшую весло.

А думал он вот о чем: «Теперь я поверну плот вправо, чуть-чуть вправо… Хорошо. А если левее?.. Да ведь не слажу. А вот так? Еще… еще… Хорошо! Да, теперь доплывем!»

Но заводь показалась внезапно даже для него. Плот вильнул раз, другой и замер, будто его вытянули на отмель.

Нина встала.

— Алеша, все?

— Сиди, до места еще с километр плыть, — отозвался Алексей, держа ее руку в своей.

— А будут еще… пороги? — Нина настороженно посмотрела в лицо проводнику.

Николай Петрович, набивая махоркой трубку, ответил:

— Да ведь куда же деться воде-то?

— Может, причалим? — предложил Алексей. — Прутья бы стянуть попрочнее. Вот тут, смотри…

Проводник одним взглядом окинул все шесть бревен и повел плечом.

— Да ведь ничего с ними не случится, — сказал и снова прищурился: плот уж втягивался в горловину перед новым порогом. — Сидите себе спокойно, уже скоро.

И — снова заводь, к берегу которой проводник ловко подвел плот.

Ящики и чемоданы носили на холмик все трое. Алексей и Нина напоследок сняли даже чурбан, на котором сидели. Груза оказалось много, хотя первые недели жить здесь, на месте будущего поселка, будут только двое: Алексей — начальник стройки и его жена — фельдшер Нина.

А пока что на месте будущих домов и широких улиц стоял лес. Вершину холма, окруженную деревьями, отмечало темное пятно — след бывшего костра: неделю назад Алексей уже был здесь. Сегодня он возвратился сюда, чтобы остаться надолго, может быть, на годы.

Первая партия строителей с грузами на лошадях пошла в обход болота, а начальник стройки, соорудив плот, намного сократил путь до места. Была, что скрывать, причина, ради которой начальник стройки стремился добраться сюда первым: Алексей давно уже мечтал показать Нине свои, с детства знакомые места.

Жена согласилась. Куда как лучше не идти и не ехать по бездорожью, а приплыть на плоту.

— Вот это романтика! — сказала она.

Что ж, если Алексей и обманул ее надежды, то лишь в том, что путь оказался чересчур романтичным. Еще и сейчас, стоя на берегу, Нина с изумлением восклицала:

— Вот это было ощущение… Напиши своим — ведь никто же не поверит!

Николай Петрович, человек с практическим складом ума, высказал свой резон:

— Да ведь на плоту куда быстрее…

Алексей самокритично заметил:

— Титов за сутки семнадцать оборотов вокруг планеты сделал, а мы…

— Да ведь… Не знаю, приходилось Титову вокруг наших болот ходить? Думаю, больше одного круга за сутки никак не сделать.

Палатку Алексей и Нина поставили и укрепили так быстро, что даже невозмутимый, скупой на эмоции проводник ахнул:

— Ишь ты! Смотри-ка!

Ему, охотнику и плотнику, долго ли соорудить шалаш из веток, а то и дом потеплее, в два-три сруба. Но чтоб палатку…

Наверно, поэтому Николай Петрович особенно ходко подхватил ведро. Что там ни говори, а любая, самая грандиозная стройка начинается с хлопот об обеде. Но Алексей решительно перехватил дужку ведра:

— Для таких дел есть и помоложе. Отдыхайте.

Вернулся с водой он не скоро. Шел медленно; перед глазами вставали будущие кварталы домов, витрины магазина, огни веселого клуба. Вот тут, где река выгнула берег полуостровом, поросшим ягелем, лесной пожар расчистил площадку, как будто знал, что поселку нужен будет и свой стадион.