Под грозой и солнцем

— Спасибо, что пришла раньше, — сказал он. — И я не мог дождаться семи часов. Куда пойдем?

— Пойдем погуляем. — Ирина кивнула в сторону проселочной дороги, которая вела из парка за город. Она осторожно высвободила руку: — Так неудобно, здесь меня все знают.

Подсохшая дорога проходила по песчаной отмели между двумя лесными озерками и снова углублялась в лес. Ирина шла по самой обочине в нескольких шагах от Роберта. Они то и дело оглядывались. Мимо часто проносились машины, теплый весенний вечер звал людей погулять на воздухе. Знакомые здоровались с Ириной, с любопытством поглядывая на Роберта.

Навстречу им попалась телеграфистка Светлана с подружкой. Она прошла мимо, будто незнакомая, а когда Ирина машинально оглянулась, девушка лукаво погрозила ей пальцем.

— Ну, теперь все. — Ирина вдруг рассмеялась, подошла к Роберту и взяла его под руку. — Раз Светлана видела нас вместе, значит, сегодня же весь город узнает об этом.

— Кто она такая?

— Разве ты не видел ее вчера на концерте? Она хорошая, милая девчонка, но ужасная болтушка.

— Я видел только тебя, — ответил Роберт.

Ирина сильнее оперлась на его руку.

Она решила сегодня же рассказать обо всем Вейкко, рассказать честно и открыто, прежде чем до него дойдут разные сплетни. Но сейчас ей не хотелось думать ни о чем… С нею был Роберт!

— Завтра я должен выехать в лес, выбирать место для будущего лесного поселка, и пробуду там с неделю, — прервал ее думы Роберт.

— Так долго? — вырвалось у Ирины, но про себя она подумала, что это все же меньше, чем шесть лет.

— По правде говоря, туда и вовсе не стоило бы ехать, — усмехнулся он. — Какие бы хорошие планы мы ни составляли, все равно какой-нибудь полуграмотный мастер или прораб сделает по-своему. А отвечаем за все мы.

И, помолчав, добавил:

— Сюда, в стройуправление, приехал новый прораб. Ты еще не видела ее?

— Нет. Откуда она?

— Кончила наш институт немного позднее меня. Бог с ней. Ирина, ты так мало рассказала о своей жизни за эти годы.

— Да вот так, день за днем…

— А как муж?..

Вместо ответа Ирина молча склонила голову.

— Не сказала даже, есть ли у тебя… дети.

Она вздохнула и остановилась. Роберт вопросительно взглянул на нее. Избегая его взгляда, Ирина смущенно проговорила:

— Тогда, после Крыма… Я теперь очень жалею… Потом и хотелось ребенка, но… У меня не будет детей… Тогда пришлось обойтись без помощи врача…

Роберт побледнел и остановился как вкопанный.

— Как же так?.. — он с трудом подыскивал слова. — Почему ты не написала мне? Я ведь ничего не знал…

— Я бы лучше умерла, чем доставила тебе беспокойство.

— Беспокойство?! И это ты называешь беспокойством?

Роберт шагал, глядя под ноги. Она шла рядом и слышала его тяжелое, прерывистое дыхание.

— Ты что, сердишься?

— Но ты же любила меня? — спросил Роберт, не ответив на вопрос.

— Да.

Он взял ее руку и сжал так крепко, что ей стало больно. Оба молчали.

— Зачем ты так расстраиваешься? Может быть, мне не надо было говорить тебе об этом? Ведь все позади. С тех пор прошло много лет…

Роберт заговорил срывающимся голосом:

— Из-за меня ты испортила себе жизнь и даже ни словом не упрекнешь меня…

— Упрекать тебя? Никогда! — голос Ирины дрогнул, глаза увлажнились.

Роберт снова крепко сжал ее руку. Они шли теперь, тесно прижавшись друг к другу. Роберт стал рассказывать о себе:

— У меня в жизни всякое было, Ирина, не стану скрывать. Я искал человека, такого, как ты, а тебя проглядел. Почему? Ну почему?! Как я был слеп!.. И сколько мне пришлось пережить за эти годы! Сейчас кажется, будто все в прошлом, в душе осталась только пустота, такая, что порою страшно становится. Самое ужасное то, что я уже не верю людям. Каждый думает только о самом себе, только о своем благополучии. Пока человеку делаешь хорошее, он тебе друг, а когда ты не можешь больше дать ему ничего, он отворачивается от тебя или совершает подлость. В искусстве и литературе — шаблон. В жизни — скука…

Нежность и жалость охватили Ирину. Как много ему пришлось испытать, если он говорит с такой горечью! Она вспомнила чудесный вечер в Москве. Роберт был тогда в центре внимания. А сейчас он один. Она хорошо понимала его.

— Роберт, ты слишком удручен, — стала она утешать его. — Ты не прав, когда говоришь так плохо обо всех. Я, конечно, не знаю так хорошо жизнь и людей, но все же… Нет, ты не прав! Все люди — вернее большинство людей… Ох, не умею я говорить! Пойми, все люди хорошие! Ты напрасно так озлобленно говоришь о них.

— Ты говоришь прямо по Горькому. — Роберт засмеялся, затем, помолчав, спросил: — А вот ты… любишь своего мужа?

Ирина ответила не сразу. Казалось, она не слышала вопроса. Потом тихо заговорила:

— Ты не то спрашиваешь. Я тебе одно скажу. Он хороший, чудесный, очень трудолюбивый человек. И заботливый. Заботится и обо мне и обо всех. Люди его любят…

Роберт прервал ее: