Под грозой и солнцем

— Все. Точка. Вот теперь я понял тебя. Не продолжай дальше. Тебе больно, Ирина. Как хорошо, что ты именно такая: честная, открытая. Ты не можешь ранить человека, а тебя ранить легко. Ты нуждаешься в защите. Жизнь, Ирина, сложнее, чем ты думаешь. Ты даже не знаешь, как ты хороша. Только тот, кто поймет это, может оценить тебя и полюбить.

«Как хорошо ты говоришь!» — растроганно думала Ирина.

— Я был тогда слепым. Прости меня. Потерять тебя снова я не в силах. Ирина, выслушай меня. Я говорю от чистого сердца, хотя, признаться, не всегда это делал в жизни. Я не оставлю тебя. Что тебя здесь удерживает? Муж? Ты говоришь, он честный и трудолюбивый? Охотно верю. Ну и пусть себе честно трудится. Нет, ты за него не обижайся. Для твоего счастья этого мало. Впрочем, я хочу познакомиться с ним. Можно? Потом я выскажусь. Мораль и общественное мнение? С этим надо считаться, но ведь и согласно морали ты должна быть с тем, кому принадлежала впервые, кто по-настоящему любит тебя и… кого ты сама…

— Все это так, но…

— В чем же дело?

Роберт остановился, ожидая ответа. Она проговорила растерянно:

— Это трудно решить так вдруг, Роберт. Ты меня понимаешь?

— Понимаю, но… Ирина, я не оставлю тебя здесь! Поверь, я не мечтаю больше ни о чем, только бы ты была всегда со мной.

— Значит, ты вернешься через неделю? — Она попыталась переменить тему разговора.

Он понял это как ответ и сказал:

— Хорошо, я подожду неделю.

Ирина пришла домой поздно. Вейкко лежал в темноте, но не спал: в комнате было сильно накурено, и в пепельнице еще тлела папироса. Не зажигая света, Ирина постелила себе на диване и тихонько разделась.

Оба не спали, и оба старались скрыть это друг от друга. Обоих одинаково тяготило молчание, но никто из них не решался заговорить первым.

Весеннее утро в Карелии наступает рано. Они заснули только с рассветом, а когда поднялись, солнце стояло уже высоко. Им надо было торопиться на работу. Вейкко даже не сказал жене, что уезжает в колхоз. Конечно, он мог бы сказать ей об этом, но тогда у них завязался бы длинный разговор, и он промолчал.

Вздыхая, мать убирала со стола нетронутый завтрак…

Днем Ирина зашла по делу в райздравотдел. Там сидела незнакомая девушка с длинными косами. Заведующая попросила Ирину обождать и, заполняя анкету, задала девушке несколько вопросов.

— Ваша профессия?

— Прораб строительного управления.

— Профессия и место работы отца ребенка?

— У моего ребенка нет отца, — ответила девушка.

Ирина вздрогнула. Эта та самая девушка, о которой говорил Роберт! И у нее уже есть ребенок, хотя она и сама кажется совсем девочкой. Сколько спокойствия и смелости было в ее голосе, когда она сказала: «У моего ребенка нет отца». Вот такой же смелой надо было быть Ирине шесть лет назад!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Устраивая ребенка в ясли, Надежда Павловна задержалась в райздравотделе. Ларинен терпеливо ждал ее в управлении, чтобы ввести в курс дела. По телефону он договорился с секретарем райкома, что придет на инструктивное совещание уполномоченных с опозданием. Когда он, наконец, пришел в райком, совещание уже закончилось и все разъехались. В кабинете остался лишь инструктор Лесоев, высокий худощавый мужчина с пышной шевелюрой.

— Секретарей парторганизаций партийная дисциплина, видать, не касается, — сказал он вместо приветствия. — Другие уже в пути.

— Не мог же я отправиться в дорогу очертя голову, как заяц от осины, — ответил Ларинен. — У меня были дела.

— У всех дела, но ими не отгораживаются от партийных поручений, — нахмурился Лесоев. — Ну что ж, отправляйтесь. Вам не впервые. Вам разъяснять задачи не требуется, да и колхоз вы знаете. Самое главное — мобилизовать массы. Посевную кампанию надо провести вовремя и на сто процентов. Мобилизуйте партийный, комсомольский и профсоюзный актив, организуйте массовую работу. Словом, сами понимаете. Вот ваше командировочное. У вас есть вопросы?

— Какие тут вопросы! — Ларинен пожал плечами. — Скажите лучше, кого мне там мобилизовать, если на поле выйдет семь старых баб, а за ними следом будет ходить восемь мужиков и возглавлять руководство, проверять, мобилизовывать, проводить работу в массах?

— Я вас не понимаю. Планы посевных составлены по каждому колхозу с учетом местных возможностей и наличия рабочей силы. А что касается организаторов массовой работы и всего актива, то в каждом колхозе их столько, сколько нужно. Не считаете ли вы излишним партийное руководство?

Не ответив, Ларинен взял со стола командировочное удостоверение и спросил:

— А где Кемов?

— Зачем он вам?

— Есть дело.

— Какое?

— Раз у меня дело к первому секретарю, то ему я и скажу. — Вейкко качал выходить из себя.

— Кемов уже уехал, тоже в колхоз, — спокойно ответил Лесоев.

— Вот что такое партийное руководство! — улыбнувшись, сказал Ларинен. — Берите пример с первого секретаря, товарищ инструктор! Он всегда там, где трудно.

Лесоев ничего не ответил. Он протянул на прощание руку и деловито напутствовал:

— Не забывайте своевременно давать сводки. А то вам всегда приходится напоминать особо.