Под грозой и солнцем

В углу были свободны несколько столиков. Роберт выбрал самый дальний из них, но и здесь он не смог остаться с Ириной наедине. Приятели его заняли соседний столик, и вскоре образовалась общая компания. Он представил Ирину, назвав ее по имени и отчеству. Ей это понравилось: пусть гадают, что это за Ирина Матвеевна.

Давно она не пила вина, но в этот вечер решила чуточку попробовать. Неудобно было отказываться. Каждый из новых знакомых непременно хотел чокнуться с ней.

Ирине казалось, что продолжается вечер, который она провела шесть лет назад в Москве. Можно было легко представить, что это «Арагви», хотя тут и не было «восточной» росписи на стенах. Ей даже показалось, что Роберт совсем не изменился, он лишь переоделся, сменив серый костюм на коричневый. Но так же, как в тот вечер у Вали, он опять был душой компании. Его слушали внимательно, не перебивая.

Ирина с самого начала заметила, что эти люди не связаны общей профессией. Никто из присутствующих даже не упомянул о работе.

— А искусство? Как же искусство? — настойчиво спрашивал юноша в синем помятом костюме. Он оглядывался вокруг, тщетно пытаясь заставить хоть кого-нибудь выслушать его. — И почему многие пытаются приобщиться к миру искусства?

Юноша твердил об этом так надоедливо, что Роберт не мог не ответить:

— В наше время считается, что культурный человек обязательно должен критиковать искусство. А кому не хочется выглядеть культурным? — И, не обращая внимания на юношу, Роберт продолжал: — Жить можно двояко: гореть или тлеть… Труднее всего приходится тем, которые хотят чего-то достичь в жизни.

Ирине стало жаль юношу в синем костюме. Она заметила, что ворот его рубашки плохо отглажен и не совсем свеж. Вдруг она вспомнила Вейкко. Догадался ли он взять с собой чистое белье? Ведь он собрался в колхоз в такой спешке, а ему придется прожить там почти месяц. Хотя у него там тетя, она позаботится о нем. В памяти Ирины пронеслись знакомые картины родной деревни. Интересно, появились ли уже сережки на березах у ее дома?

Один из молодых людей пригласил Ирину танцевать. Они уже возвращались к столику, когда какой-то пожилой мужчина, проходя мимо, спросил у Роберта вполголоса:

— А где же Надежда Павловна?

Роберт смерил его презрительным взглядом:

— Тебе бы юбку носить, а не брюки.

Наступило неловкое молчание. Все избегали встречаться взглядами. Кто смотрел в тарелку, кто на оркестр, а кто на веселую возню медвежат на картине, висевшей над эстрадой. Вдруг один из компании заметил, что уже первый час ночи. Все начали вытаскивать бумажники.

— Сегодня я плачу, — сказал Роберт и положил на стол две сотенных.

Но когда и другие стали выкладывать на стол деньги, он взял одну бумажку обратно.

По дороге домой Ирина спросила:

— Ее зовут Надеждой Павловной?

— Кого? — Уставший и слегка захмелевший Роберт плохо соображал. Он было задремал, покачиваясь на мягком сиденье машины.

— Твою прежнюю жену.

— Ты опять о ней?

— Роберт, я же ни разу не спрашивала. Ну, хорошо, поговорим в другой раз.

Ирина раскаивалась, что начала этот разговор. Она тихо опустила руку на его плечо.

— Нет, — вдруг решительно заявил Роберт. — Мы поговорим сейчас, раз и навсегда, чтобы никогда не возвращаться к этому… Она уехала из Петрозаводска и не вернется. Мы ведь даже не были зарегистрированы.

Больше Ирина и не хотела знать. Не станет же она ревновать Роберта к его прошлому.

— Хорошо, мы больше никогда не вернемся к этому разговору, — обещала она.

Дома Роберт был с ней по-прежнему весел, внимателен, ласков.

Утром, проснувшись, Ирина ужаснулась: Роберта не было. Он ушел на работу без завтрака. И как она могла спать так долго и крепко? Правда, дома не было никаких продуктов и посуды, но и об этом ей следовало позаботиться. Ведь не забыл же Роберт приобрести электрическую плитку.

Днем она постаралась исправить свою ошибку. В их милом уголке, как она мысленно называла комнатку на чердаке, появилась посуда. Было пока лишь самое необходимое. Когда-нибудь они уже, возможно, не будут пользоваться этой посудой, но сохранят ее, как память о первых днях совместной жизни. Ирина не умела вкусно готовить, у нее почти не было опыта, но сейчас она старалась вовсю, чтобы Роберт остался доволен. Немного поколебавшись, она купила даже бутылку вина — в честь их первого семейного обеда.

До возвращения Роберта с работы оставалось еще много времени. Ирина подумала, что нужно бы написать Вейкко. Эта мысль сразу испортила ей настроение. Что она может написать ему? Все еще так неопределенно. Но написать нужно. Она у Роберта. И все. Нет, это было бы слишком сухо и жестоко. С Вейкко она не могла быть жестокой. Надо написать подробное письмо, рассказать обо всем честно и прямо. Но как?.. Тут она вспомнила, что у нее нет ни бумаги, ни конверта. Сходить на почту она уже не успеет. Письмо было опять отложено. И ей стало легче.

Ирина решила пойти договориться с хозяйкой о прописке и заодно познакомиться с нею.