Под грозой и солнцем

Ольга кое-как запихнула белье обратно и развернула бумагу на столе перед Вейкко.

— Это приложение к моей дипломной работе. Здесь Хиллопелто, тут другие поля нашего колхоза, это деревня, а вот пролив.

Перед Лариненом лежал старательно выполненный красками план колхоза Кайтаниеми с разноцветными полями и синим проливом. На берегу раскинулась деревня, между домами было обозначено много деревьев и кустарника, хотя этого в действительности не было, так как во всей деревне Кайтаниеми росли лишь две березки во дворе бывшего Ирининого дома да еще сосна у красного уголка.

Ольга принялась увлеченно объяснять:

— На этом старом поле можно бы организовать настоящий севооборот. Но не это главное. Главное — это новые, отнятые у болота поля. Вот где сеять клевер и тимофеевку.

Она опять бросилась к шкафу. Разыскав дипломную работу, Ольга вернулась к столу.

— Вот тут расчеты. Взять, например, овец. В нашем колхозе сто шестьдесят голов. По плану намечено увеличить их поголовье до трехсот. А почему до трехсот? Вот смотри. Тут доказано на основе точных расчетов, что в нашем колхозе можно содержать по крайней мере тысячу овец. Овощеводство дало бы колхозу за год тысячные доходы. Еще выгоднее другие отрасли животноводства — свиньи, птицы… Один наш колхоз мог бы полностью обеспечивать райцентр молоком, маслом и мясом да еще и в Петрозаводск отправлять. Что ты улыбаешься? И людей потребовалось бы не более двухсот человек. Конечно, при условии, что животноводство будет механизировано. Миллионный годовой доход не был для нас проблемой. А мы сеем ячмень в холодную, сырую глину…

Вейкко больше не улыбался. Он спросил:

— Ты показывала эти бумаги Николаю Петровичу?

— Пыталась… Он сказал мне, что он не учитель рисования, чтобы картинки рассматривать.

Вейкко решил немного охладить пыл сестры:

— Ты не обижайся, Ольга, но на бумаге это легче сделать, чем в жизни.

— Я знаю. Эти расчеты я сделала одна. В жизни же, на практике, нужно планировать коллективно. А спрашивает ли наш председатель мнение людей? Со мной, например, он еще ни разу ни о чем не советовался. Ну хорошо, пусть. Раз он считает, что не стоит, пусть не спрашивает. Пусть я молодая, неопытная…

— Перестань. Тебя считают хорошим агрономом. — Вейкко попытался успокоить сестру.

— Никто не считает, и ты не утешай меня! Дай хоть тебе высказать, что у меня на душе накипело… Он не считается даже со старыми колхозниками, которые знают каждый вершок на этих полях, знают, что, где и когда сеять. Вот моя мама. Ей уже седьмой десяток. Она нигде не училась, но хорошо понимает, что значит сеять в такое время ячмень на полях Кайтаниеми. Ведь земля там еще совсем мерзлая. Пусть-ка он спросит у Ииваны Кауронена. Он-то всегда даст правильный совет…

— Планы посевных… — Ларинен хотел возразить.

Но Ольга вспылила:

— Планы посевных составлены из расчета наших потребностей в хлебе, овощах, корнеплодах. А поэтому в каждом колхозе и совхозе нужно и сеять с таким расчетом, чтобы получать их как можно больше.

Ольга сердито свернула бумагу трубочкой и вместе с дипломной работой засунула под белье в шкаф.

— Зачем прячешь?

— Пока не нужны. Но я их еще вытащу когда-нибудь и покажу кому следует. Дай только оглядеться и освоиться…

Ольга взволновала и растревожила Вейкко. Он загорелся ее планами. Правда, Ларинен сознавал, что в мечтах Ольги много фантазии, порожденной ее молодым воображением. Сделанные на институтской скамье расчеты нуждаются, конечно, в больших поправках, которые вносит сама жизнь. Но не в этом дело. Главное в другом…

На Ларинена нахлынули воспоминания о том времени, когда он сам учился в сельскохозяйственном техникуме. Он жил тогда мыслями о родной деревне. Это была не только тоска по дому. Это было что-то большее. А сейчас, когда он здесь, то и дело в мыслях мелькала стройка. Он тревожился за Надежду Павловну, за судьбу многих оставленных дел. Вот и Ольга — вдали от родной деревни, среди шума и суеты большого города, сама еще совсем молодая, жаждущая увлечений, веселья, сидела вечерами и с любовью чертила поля родного колхоза, мечтая о том, чтобы они приносили людям как можно больше пользы. У председателя должно быть каменное сердце, если он даже не взглянул на ее дипломную работу!

Нет, так он не оставит Ольгину работу. Колхозники должны знать об этом. Пусть обсудят, поправят. И он уверен, что все хорошее и реальное в ее расчетах найдет поддержку у правления, колхозников, в райцентре, райкоме партии.

Однако Вейкко пока ничего не сказал Ольге. Он только хлопнул ладонями по коленям и встал:

— Пойдем, Ольга, посмотрим, что народ делает.

Из раскрытых окон красного уголка доносились звуки аккордеона и веселый говор танцующих. У сосны за домом прохаживался какой-то юноша. Увидев его, Ольга быстро вбежала в дом. Парень сердито швырнул окурок и решительно зашагал в противоположную сторону. Затем он остановился и вдруг повернул обратно.